Схиархимандрит Авраам
Благая часть

Том 2. Ответы на вопросы

Ответы на вопросы*

Вопрос. Мне кажется, что когда я исповедую помыслы, то они еще сильнее нападают, как бы укореняются. Из-за этого мне не хочется ходить на откровение помыслов, боюсь усиления браней. Я неправильно рассуждаю?

Ответ. Думать, что помыслы от исповеди укореняются, нелепо. Бывает так, что после исповеди усиливается борьба с помыслами, но это не значит, что их нужно скрывать. Когда мы помыслы открываем, пусть они даже и начинают действовать сильнее, то они находятся под контролем более опытного человека. Пусть этот человек имеет опыт такой же, как у нас, или даже меньший, то все равно он может судить о нас более трезво, чем мы сами о себе. Со стороны виднее.

Даже великие подвижники, такие как Антоний Великий, обращались за советом не только к тем, кто был выше их или равен им, но и к тем, кто в духовной жизни был менее опытен, чем они, например к своим ученикам. Значит, даже люди высокой духовной жизни нуждаются в совете, в контроле над собой. Будучи советниками и учителями других, они не всегда могут разобраться в своих собственных внутренних переживаниях, не всегда могут понять, в чем состоит воля Божия о них самих в тех или иных конкретных обстоятельствах.

Когда мы исповедуем греховные помыслы и брань от этого усиливается, то эти помыслы все же воспринимаются нами как нечто внешнее, мы видим их со стороны. А когда мы помыслы не исповедуем, то исполняем их, привыкаем к ним и даже не замечаем, что действуем по страсти. Это часто бывает даже у тех людей, которые стараются следить за собой, и тем более у людей неверующих. Человеку, например, кажется, что он справедливо реагирует на какой-то неправильный поступок ближнего, а на самом деле он предается страсти гнева. В такое состояние приходит тот, кто скрывает помыслы, чтобы они якобы не укоренялись. Таким образом он просто перестает за собой следить. Ему спокойно по той причине, что он не борется с грехом: он следует осуждению, гневу, унынию и прочим страстям. А если он исповедует свои помыслы, то в нем начинается борьба и ему, естественно, кажется, что помыслы усилились. Но эта борьба спасительная. Лучше нам пребывать в мучительной борьбе с грехом, чем услаждаться им, погрузиться в него до крайней степени и даже не осознавать, что мы живем не по заповедям.

Вопрос. Батюшка, скажите, как правильно переносить постоянную неприязнь, пренебрежение или даже вражду со стороны кого-либо, в особенности близкого человека?

Ответ. За этого человека надо молиться. Это прямое исполнение заповеди Спасителя молиться за врагов. Кроме того, нам надо молиться против своей обидчивости, чтобы с нашей стороны в таких случаях не возникало ответной вражды и чтобы мы смогли по евангельской заповеди отвечать на зло добром, любить врагов. Тем более, как сказано в записке, это не враг, а близкий человек.

Действительно, бывает, что кто-то из близких начинает испытывать к нам неприязнь. Мне кажется, это даже хорошо: в таких искушениях обнаруживается наше внутреннее состояние. Если бы их не было, то страсти в нас дремали бы, мы оставались бы беспечными. И в какой-то момент та или иная страсть могла бы обнаружиться с такой свирепой силой, что мгновенно погубила бы нас, наподобие пожара, который в один миг охватывает дом, так что человек не успевает ничего спасти из имущества и сам едва спасается. Когда есть повод, страсти выходят наружу, — и мы приходим в состояние бодрости, внимания к себе, напряженности. В книгах Ветхого Завета написано о том, для чего Господь не истребил сразу всех иноплеменников, когда израильтяне вошли в землю обетованную. Для того чтобы евреи не впали в беспечность и не расслабились. Находясь в постоянной борьбе с иноплеменниками, они вынуждены были постоянно, так сказать, закаляться в преданности Богу. Когда они в чем-то согрешали, иноплеменники тут же наказывали их войнами, порабощали их. Когда же израильтяне каялись, то вновь выходили победителями. Нечто подобное происходит и в духовном отношении. Если бы мы сразу преодолели в себе все страсти — в данном случае неприязнь, обидчивость, — то могли бы впасть в худшую из страстей, гордость. Или, что еще хуже, в беспечность. А потом, при внезапном искушении, не умея бороться с собой, пали бы безо всякого сопротивления. Потому нужно радоваться случаям, которые обнаруживают в нас страсти и дают нам повод к борьбе. В этой борьбе мы по-настоящему очищаемся. Нужно искать не такой тишины, которая бывает, когда искушение прекращается, а такой, которая достигается победой над страстью.

Вопрос. Я постоянно всем и всему завидую. Не знаю, что мне делать. Что вы посоветуете?

Ответ. Апостол Павел говорит: Любовь не завидует (1 Кор. 13, 4). Вот так прямо, ясно, очень просто сказано. Тот, кто имеет любовь к ближнему, не может ему завидовать, наоборот, он радуется о другом человеке, если тот имеет нечто, чего у него самого нет. Допустим, радуется тому, что его ближний более духовный, благодатный. (Думаю, что человек, стремящийся к спасению души, не будет придавать значение земным преимуществам, они для него ничего не значат.)

Преподобный старец Силуан высказывает очень интересную мысль. Как он говорит, Бог открыл ему, что меньшие в Царствии Небесном станут радоваться тому, что они меньшие. Надо предположить, что они от великой любви будут рады своему как бы униженному или второстепенному положению и, конечно же, никакой зависти испытывать не будут.

Где есть любовь, там, повторю, нет зависти. Родители ведь не завидуют своим детям, когда те в жизни достигают каких-то успехов. Скажем, отец был рабочим, а сын стал инженером или директором завода. Не будет же отец огорчаться: «Что это такое?! Я всю жизнь рабочим проработал, а этот... Я его учил-учил, а он взял, да и директором стал». Наоборот, он станет радоваться о своем сыне и хвалиться им. Родители радуются за своих детей совершенно бескорыстно, потому что они их любят. Поэтому нужно стараться приобрести добродетель любви. Приобретается же она, как и прочие добродетели, через покаяние.

Вопрос. Одна моя знакомая сказала мне о своих проблемах, и я предложила ей обратиться за советом к опытному духовнику, которого я лично знаю. Однако ее смущает мысль: разве можно менять духовного отца? По ее мнению, если она один раз избрала духовника, то всю жизнь придется быть его духовным чадом. А как действительно дóлжно поступать мирянину?

Ответ. Человек должен искать своей духовной пользы. Конечно, без причины менять духовника нельзя. Но иногда, оставляя своего духовника постоянным руководителем, можно обратиться за помощью к более опытному священнику. Например, я являюсь вашим духовником. Однако в каких-то важных случаях мы обращаемся к отцу Николаю Гурьянову и исполняем его благословение. Он является для нас авторитетом, и даже если по какому-то вопросу у нас другое мнение, то мы смиряемся и следуем тому, что говорит отец Николай. В этом нет ничего предосудительного. Это во-первых. Во-вторых, можно и поменять духовника, если мы ищем пользы и хотим перейти к более опытному священнику. Подчеркиваю, ради спасения души, а не из-за того, что мы, например, обиделись на духовника за обличение и перешли к «более доброму». В данном случае это будет ошибкой.

Вопрос. Иногда страсть охватывает с такой силой, что кажется, противиться ей невозможно. А когда действие страсти проходит, то я, хотя и понимаю, что надо каяться и молиться, не чувствую в себе никаких сил, никакой ревности. В душе одно лишь отчаяние, что опять упала, в молитве сухость и холодность. Такое невыносимое состояние может длиться неделями. Что делать?

Ответ. Если оно длится так долго, то это, чаще всего, твоя собственная вина. Если бы ты проявила ревность к покаянию, то подобное состояние прошло бы очень быстро, может быть, и сразу, через несколько часов, в крайнем случае — через день, два. Если же оно длится неделями, это означает, что человек упивается страстью, не хочет проявить усердие, во-первых, в исповеди, во-вторых, в усиленной молитве. Нужно помнить евангельские слова о том, что если рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, то нужно их отсечь и бросить от себя (см. Мф. 18, 8). Если бы мы с такой же ревностью отсекали все соблазны, приходящие извне или возникающие внутри нас, то не испытывали бы столь долгого мучения.

Брань — это одно. А отчаяние от преткновения — совсем другое. Брань, действительно, может длиться и неделями, и годами, и даже десятками лет. Но в брани человек должен чувствовать утешение. А если мы испытываем отчаяние, то это, еще раз говорю, наша вина.

Вопрос. У меня суетное послушание, и при бранях я испытываю трудности, так как не могу помолиться против помысла — нет времени сосредоточиться. Получается, что не могу оказать должного сопротивления страсти. Борюсь вяло, и это меня смущает. Посоветуйте, что делать?

Ответ. Все же понуждать себя непрестанно молиться. У святого Иоанна Лествичника есть замечательное, мудрое изречение: «Одной ногой мы устремляемся на послушание, а другой непрестанно стоим на молитве»[1]. Если у нас такое послушание, что внимание постоянно уклоняется от молитвы, очень уместно молиться вслух. Если нет возможности молиться вслух — допустим, человек занимается умственной деятельностью, требующей сосредоточения, — тогда нужно искать возможности уединиться и от всей души сказать хоть несколько молитв, может быть, с поклонами. Далее, если мы будем усердно молиться в то время, когда у нас такая возможность есть, — на правиле или в периоды, свободные от послушания, — то Господь будет сохранять нас и во время суеты. А у нас получается так, что во время послушания мы как будто бы не имеем времени помолиться, но когда у нас появляется время для молитвы, тогда мы предаемся суетным размышлениям, не можем сосредоточиться и желаем заняться чем-то другим. Либо вовсе не молимся, либо молимся рассеянно. Поэтому будем использовать то время, которое у нас есть, и Господь покроет нас тогда, когда у нас возможности для молитвы не будет.

Вопрос. Может быть, человеку, который находится на таком суетном послушании, было бы полезно в свободные минуты что-то почитать?

Ответ. Вместо молитвы? Чтение помогает в том смысле, что возбуждает ревность. Но в данном случае речь идет о том, что у человека нет времени молиться и поэтому во время послушания он предается действию страстей. Мы говорили о том, что когда у человека брань, то краткие периоды свободного времени нужно использовать для молитвы. А как он будет противиться брани чтением? Чтение может возбудить ревность, собрать ум. Но если у человека нет возможности молиться, то что тогда делать с собранным умом?

Вопрос. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Таково свойство усвоившегося умного делания, осененного Божественною благодатию. Оно не престает действовать в сосуде своем при всех внешних занятиях и хранит ум в духовной свободе. Напротив того, ум, не получивший этой свободы, не может не увлекаться пристрастием к самым мелочным предметам»[2]. Означает ли это, что к внимательной молитве на суетном послушании способны лишь совершенные или преуспевшие?

Ответ. Нужно стяжать такое состояние, при котором можно было бы сохранять сосредоточенность на любом послушании. Оно приобретается внимательной молитвой. А преуспеяние в молитве, в свою очередь, приобретается преимущественно во время усердной молитвы. Неважно, совершается ли эта усердная молитва во время богослужения, обязательного правила или в неурочное время — тогда, когда у человека появляется возможность помолиться. А потом при помощи непрестанной молитвы внимание лишь сохраняется и поддерживается. Мы пользуемся в течение дня тем, что приобрели во время правила. Хотя, конечно, есть и обратная связь: если мы днем понуждали себя к молитве, то и во время правила нам будет легче сосредоточиться. Но преуспеяние, повторю, мы приобретаем именно тогда, когда молимся сосредоточенно, а не в течение дня. В последнем случае такое происходит разве что в виде исключения, — если осенит Божественная благодать.

Таким образом, когда мы понуждаем себя к вниманию в часы молитвы, тогда как раз и приобретаем то, что благодать нас осеняет и содействует нашей молитве в течение нашей дневной суеты, при всех внешних занятиях, как сказал святитель Игнатий.

Вопрос. Во время брани бес влагает помыслы так, что трудно от них отстраниться, поскольку кажется, что это не бесовские помыслы, а мои личные убеждения. Может быть, посоветуете, что прочесть на тему о бесовских мысленных приражениях, чтобы постоянно об этом помнить?

Ответ. Диавол скрывает себя — действует втайне, чтобы мы приняли его внушение за собственную мысль. Но даже если мы убеждены, что это наша мысль, то это не означает, что мы в любом случае имеем право ее принять. Иными словами, даже наш собственный образ мыслей для нас не является идеальным — не нужно думать, что если он наш, значит, он правилен. Правильным образом мыслей и чувств для нас является евангельское учение. На него мы должны равняться. Если наши помыслы от него отклоняются (неважно, внушены ли они бесом или происходят от нашего падшего естества), нам необходимо их отвергать и влагать себе в ум мысли евангельские.

Конечно, легче бороться с грехом, когда мы осознаём, что это сатанинское действие. Сама мысль о том, что, приняв греховный помысел, я вступил в собеседование с демоном, уже облегчает борьбу, — осознав это, я отстраняюсь от услаждения помыслом. Как помнить о том, что помыслы внушаются нам бесами? Мне кажется, что об этом пишут все святые отцы, которые учат трезвению: Макарий Великий, Исихий Иерусалимский, Иоанн Лествичник...

Вопрос. Я не согласна с тем, что от внимательной молитвы может появиться тщеславие. У меня при внимании в молитве, наоборот, появляется чувство собственного ничтожества и великого долга перед Богом, слезы. Какое же тут тщеславие? Не думаю, что я достигла высокого преуспеяния, но мне кажется, что если внимание в молитве вызывает тщеславие, то либо это внимание в самой начальной форме (тщеславиться тут нечем), либо человек преувеличивает степень своего внимания. Может ли быть еще причина?

Ответ. Это не совсем так. Бывает, что и тот, кто много преуспел, поддается тщеславию. Например, архимандрит Софроний (Сахаров) рассказывает о себе, что хотя он и имел дар непрестанной молитвы и созерцал Божественный свет, однако же тщеславие к нему подступало. Хорошо, если молитва вызывает в человеке смирение и покаяние. Но, может быть, написавший эту записку еще не совсем осознаёт, что к его покаянию примешивается тщеславие, он, вероятно, его не видит. Если, допустим, он действительно склонен к такому смирению, то это прекрасно. Однако не у всех все бывает одинаково. Случается, что высокое преуспеяние, благодатные ощущения как раз и являются поводом для возникновения гордости. Об этом учит преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. Он говорит, что гордость приходит уже после всех духовных даров, после победы над всеми страстями. Поэтому изложенный в записке взгляд неправильный, слишком узкий.

Вопрос. Нужно ли при возникновении какого-либо смущения пытаться разобраться, чтó с тобой происходит, чтобы противиться страсти? Старица советует просто молиться. А если я не разберусь, то не могу молиться несмущенно. Потом смущение не раз возвращается, пока не захлестнет. Почему так бывает и как с этим бороться?

Ответ. Я не знаю, отчего это происходит... Совет старицы правильный. Нужно, действительно, смущению не поддаваться и молиться. Если мы будем его анализировать, оно от этого будет только усиливаться. Надо относиться ко всему просто. Как говорит Иоанн Лествичник, даже тонкоразборчивым в помыслах желательно в этом отношении стяжать простоту. Не нужно излишне копаться в себе, иначе поводов для смущения будет весьма много. При простоте отразить смущение легче.

Вопрос. Бывает, что я дерзко отвечаю кому-нибудь из старших. На душе после этого становится тяжело; постоянно помню, что согрешил, и боюсь опять подобным образом надерзить. Такую тяжесть в душе испытываю целую неделю. Вы сказали, что если проступок загладить искренним покаянием и молитвой, тогда брань пройдет за несколько часов. Но мне кажется, что дерзость за такое время побороть невозможно.

Ответ. Я думаю, человек, который написал записку, страдает мнительностью. Ему кажется, что он сделает какие-то выводы, и все — грешить уже никогда не будет. Пусть выводы окажутся и правильными, но страсть-то все равно будет действовать. И бороться с ней придется, может быть, еще очень-очень долго — годами. А успокоиться, умиротвориться можно именно покаянием, то есть осознанием своей греховности, своей немощи, ничтожества. Можно и осознавать себя грешником и немощным, и быть при этом спокойным, полагаясь на Бога и надеясь на Его милость.

Вопрос. Скажите, как бороться с хульными помыслами? Никак не могу от них избавиться. Когда они приходят, стараюсь усиленно молиться, но они не уходят. После этих помыслов чувствую страх и отчаяние.

Ответ. Я думаю, что бороться с ними не нужно. Следует прочитать у Иоанна Лествичника в конце главы «О гордости» раздел «О неизъяснимых хульных помыслах». Различные советы на эту тему дает святитель Димитрий Ростовский. У него есть подборка из святоотеческих высказываний о хульных помыслах.

Лучше всего не обращать на них внимания. Ведь хульные помыслы — это не наши мысли, а бесовские ругательства. И если они звучат в нашем уме, мы не должны придавать этому никакого значения, не должны отчаиваться и вообще об этом думать. Когда мы начинаем бороться с ними молитвой, то тем самым обращаем на них внимание. Если приходят, скажем, блудные помыслы или гнев, то против них действительно нужно усиленно молиться. А по отношению к хульным помыслам никакого напряжения быть не должно — надо ими просто пренебрегать. Если я сижу у себя в келье, а за окном кто-то ругается, я ведь не виноват, что я это слышу. Так и человек, которому приходят хульные помыслы, не виноват в том, что ум его слышит эту бесовскую ругань.

Вопрос. Что делать, если внутри меня сидит твердое убеждение, что диавола нет?

Ответ. Что значит «сидит твердое убеждение»? Существует учение святых отцов о потустороннем, духовном мире, и мы ему верим. Есть люди, у которых твердое убеждение, что Бога нет, есть люди, у которых твердое убеждение, что нет бессмертия души. О чем это говорит? О том, что эти люди не имеют веры. О том, что им нужно смирить свой разум перед разумом Церкви, перед святоотеческой мудростью. Само Евангелие свидетельствует о существовании диавола, рассказывая о том, что он воочию являлся Спасителю, искушал Его. Выходит, мы и Евангелию не верим. А если мы не верим Евангелию, что остается сказать? Нужно каяться и молиться, чтобы Господь даровал истинную веру.

Вопрос. Когда не читаешь молитвы, то чувствуешь себя незащищенной — кажется, что упадешь на ровном месте, в чем-либо ошибешься. А когда молишься, чувствуешь себя в безопасности, не страшит ни брань, ни ответственное послушание. Это правильно?

Ответ. Да, но при этом не должно быть самонадеянности. Действительно, когда мы не молимся, тогда остаемся беззащитными, а когда молимся — уповаем на помощь Божию и чувствуем себя в большей безопасности. Однако сказать, что мы в полной безопасности, было бы неправильно.

Вопрос. У преподобного Иоанна Лествичника в слове «О послушании» говорится: «Веру и искреннюю любовь твою к отцу мысленно возвещай Богу; и Бог неведомым образом известит его о твоей к нему любви, и равным образом расположит его к тебе и сделает благосклонным»[3]. Правильно ли понимать это в прямом смысле, то есть, любя свою старицу, духовника и молясь за них, ожидать, что слова Иоанна Лествичника на мне исполнятся?

Ответ. Смотря чего ты ожидаешь. Это не значит, что духовник со старицей начнут тебе улыбаться при каждой встрече, или дарить тебе конфеты, или обнимать все время. Слова эти исполнятся в том смысле, что наставники будут внимательны к твоему душевному состоянию, будут чутко, тщательно тобой руководить, усердно тебе помогать. Хорошо и нужно искать именно этого, а не расположения в смысле хорошего к тебе отношения.

Вопрос. Когда я на исповеди помыслов говорю о каком-то своем греховном поступке, то признаю, что поступила плохо. Но когда старица это подтверждает и осуждает мой поступок, то начинаю скорбеть. Хочется оправдаться, сказать, что я ведь уже сама все поняла и не сочувствую этому греховному помыслу. Почему я смущаюсь при обличении?

Ответ. Это происходит от гордости. Ты рассказываешь, что ты, допустим, рассердилась. Тебе делают замечание, а ты возмущаешься. Получается, что раз ты пришла и призналась, то тебя уже за одно это похвалить должны? «Ой, какая ты молодец! Какое ты проявила покаяние, такое покаяние не всякий может проявить!» Естественно, старица должна сделать тебе замечание, объяснить, почему это с тобой происходит, дать какой-то совет. Ничего странного в этом нет. Смущаешься ты, повторю, от гордости. Тебе хочется, чтобы тебя все время жалели, хвалили…

Вопрос. Когда читаю Евангелие, то вижу, что никаких заповедей не исполняю, но сокрушения от этого не чувствую. Знаю, что горе смеющимся, горе пресыщенным, горе, егда добре рекут вам человецы (см. Лк. 6, 25–26), но меня это почему-то не устрашает. Как возбудить в себе ревность к исполнению Евангелия?

Ответ. Когда в душе человека появляется благодать, то она как бы оживляет для него Евангелие. А благодать приходит более всего от молитвы. Вообще, с усилением веры усиливается и страх. Если мы будем верить в то, что по Евангелию Господь будет нас судить в последний день, то, естественно, захотим его исполнять, чтобы отклонение нашего образа мыслей, нашего образа действий от Евангелия не стало нам когда-то в укор и осуждение. А поскольку мы этого не чувствуем, то в нашей душе появляется некое окаменение, безразличие.

Кроме того, конечно же, нужно понуждать себя к исполнению заповедей. По мере понуждения себя усиливается осознание важности заповеди, тогда появляется и страх. Должен быть и страх, и смирение. Когда мы читаем Евангелие и видим, что не исполняем его, то от этого мы должны, по крайней мере, смиряться, осознавать свою немощь, убожество. Как говорит преподобный Симеон Новый Богослов, исполнение евангельских заповедей прежде всего научает нас нашей немощи.

Вопрос. Мне бывает трудно произносить четко слова Иисусовой молитвы в уме. Мне кажется, что это из-за блудных помыслов, которые у меня бывают. Правильно ли я предполагаю?

Ответ. Четко произносить в уме слова молитвы — это некая минимальная степень внимания. Когда внимание совсем ослаблено, тогда приходится читать молитву устами. Отчего это происходит? Оттого, что оставляет благодать, рассеивается внимание. Это может быть как от блудных, так и от других греховных помыслов, которыми мы увлекаемся.

Вопрос. Святые отцы советуют стараться ходить на общемонастырскую трапезу, не уклоняться от нее без серьезных на то причин. Скажите, какая духовная польза бывает от посещения общей трапезы и какой вред, если по разным причинам ее пропускаешь?

Ответ. Если причина уважительная, допустим занятость по послушанию, тогда, конечно, вреда от того, что пропустишь общую трапезу, не будет. А если причина другая, — скажем, ты избегаешь общения с сестрами, — то это непохвально и душевредно. Польза от присутствия за общей трапезой та, что ты не ешь особо; польза та, что соблюдаешь режим; польза та, что получаешь духовное назидание — питаешься одновременно и телесно и духовно. Твой ум питается духовными наставлениями, которые читают на трапезе, примерами из житий святых. Кроме того, общая трапеза дает возможность проявить любовь к ближнему. Все друг перед другом смиряются, все вместе начинают есть, вместе заканчивают. У нас не бывает такого, что если на блюде лежит два яблока, хорошее и плохое, то ты берешь себе хорошее, а плохое оставляешь. Или лежит, допустим, на двух человек четыре абрикоса: ты три съедаешь, а один оставляешь. У нас такого нет, поэтому мы на общей трапезе проявляем любовь к ближнему, уступаем друг другу, худшее берем себе, лучшее оставляем сестрам. Таким образом, мы всюду имеем возможность следить за собой, исполнять заповеди даже в мелочах.

Вопрос. Когда много работаешь, иногда бывает такое, что словно забываешь о себе и начинаешь любить всех подряд. Как к этому относиться?

Ответ. Это бывает от смирения. Когда отсекаешь свою волю, трудишься, хотя бы тебе это и не нравилось, тогда появляется любовь к ближнему. Это говорит о том, что понуждающий себя к исполнению заповедей получает пользу не только от молитвы, не только от уединения, но и от суеты. Вот только что кто-то задавал вопрос, жаловался, что он находится на суетном послушании и не может молиться. Если бы он это суетное послушание исполнял со смирением, с чувством уничижения перед тем, кому он служит, тогда получал бы от этого, может быть, даже бóльшую пользу, чем иногда во время молитвы.

Вопрос. При молитве часто ловлю себя на том, что обращаюсь к Богу так, как если бы Он был вне меня, на Небесах. Я ничего при этом не воображаю, это происходит как-то неосознанно. Может, надо следить за собой, чтобы этого не было?

Ответ. Я думаю, что с этим не нужно ничего делать. Если получается, то нужно ум вводить в сердце. А если само собой происходит, что ты обращаешься к Богу, как если бы Он был вне тебя, пусть будет так. Главное, чтобы ум вмещался в слова молитвы. Ощущения могут быть разными. Сейчас тебе кажется, что Бог на Небесах, а в какой-то момент ты почувствуешь, что Он внутри тебя, в другой момент — что Он все наполняет, и так далее. Я думаю, что в этом ничего страшного нет, лишь бы только от этого не развивалось воображение. А то начнем глядеть на небеса, представлять себе что-то… Это уже опасно.

Вопрос. Батюшка, если человек уже вкусил сладость такой страсти, как цинизм, что может ему помочь?

Ответ. Если человек пришел с такой страстью в монастырь и понимает, что это плохо, борется с собой, то он может от нее исцелиться. А если он, наоборот, приобрел ее в монастыре и на всех смотрит цинично, всех, как говорится, видит насквозь, то я не знаю, что ему тогда в обители делать. Например, я говорю ему какое-то наставление, а он думает: «Мораль читаете. Конечно, что же вам остается, сами-то вы этого не делаете». Рассуждает приблизительно в том же духе, что и атеисты: «Попы народ обманывают, чтобы хорошо жить».

Я и сам, правда, был таким. Однажды я со своими друзьями приехал к отцу Иоанну (Маслову). Он давал нам какие-то наставления, а я почему-то про себя подумал: «А сам-то ты это делаешь?» Вслух я, конечно, ничего не сказал, а он вдруг говорит: «Ну вы меня простите, братцы, я и сам Евангелие не исполняю» — и ушел, потом принес Библии и подарил нам всем. Между прочим, он сказал мне, что надо читать святых отцов. Я тогда считал, что если есть духовник, то это необязательно, потому что духовник сам все тебе объяснит, как это и было в древности. Но отец Иоанн ответил, что святоотеческие книги читать всё равно нужно.

Расскажу, кстати, и случай, свидетельствующий о прозорливости отца Иоанна. Двое из моих друзей, с которыми я к нему приехал, были женатыми, а один, как и я, неженатый. Мне отец Иоанн посоветовал пойти в монастырь, а тому парню посоветовал жениться и рассказал следующий случай. В Московской Духовной семинарии был преподаватель, который во время хрущевских гонений на Церковь поддался малодушию, так что у него даже были мысли отречься от сана. А его жена, очень верующая, его подбодрила, утвердила, и впоследствии он был ей очень благодарен. Отец Иоанн привел этот пример, чтобы показать, что в браке и такое может быть. А я тогда считал, что все должны идти в монастырь: женатые — расторгнуть брак и разойтись по монастырям, а о неженатых даже и говорить нечего. Но отец Иоанн все говорил правильно, он был прозорливым и мудрым. Впоследствии этот парень действительно женился, — как говорится, «любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». Сейчас он протоиерей, благочинный, у него шестеро детей.

Да, я тоже раньше был таким, но мне простительно. Мне было тогда двадцать четыре – двадцать шесть лет и мне никто ничего не объяснял. Мой духовник, отец Андрей (Машков), был человеком простым. Конечно, он дал мне очень много. Но все равно он не мог ответить на все мои вопросы и не мог меня переспорить. Когда я настаивал на своем, он уступал, смирялся. Если его не слушали, он замолкал.

Вопрос. Мне по послушанию часто приходится общаться с людьми, и бывает, что я в это время увлекаюсь, забываю о молитве и заповедях. Как научиться блюсти себя и внимать своему внутреннему человеку?

Ответ. О заповедях нужно помнить всегда. Конечно, не всякий может с кем-то говорить и одновременно молиться. Но в общении ты все равно должен себя контролировать: говоришь ли ты под действием гнева, тщеславия или кротко и смиренно; как ты себя ведешь, — может быть, ты встал в горделивую позу, подбоченился и смотришь на собеседника свысока: мол, кто ты такой, что ты из себя представляешь?

Очень действенно вспоминать Евангелие и применять к своему поведению соответствующие изречения и поучения Спасителя. Почему? Потому что евангельские слова очень благодатны и несут в себе могущественную силу. Само воспоминание евангельских слов уже преображает ум. Это все равно что молитва. Святитель Игнатий советует тем, кто находится под действием гнева, вспоминать слова Спасителя: Всякий, гневающийся на брата своего всуе, повинен суду (см. Мф. 5, 22). Одно воспоминание этой заповеди уже может во многих случаях избавить нас от гнева.

Однако если мы не будем читать святых отцов, то и Евангелие не сможем правильно понять и применить. Поэтому нужно вспоминать и то и другое: иногда евангельские изречения, иногда их толкования, иногда святоотеческие советы о борьбе со страстями. Наш ум должен быть насыщен всем этим, и в нужный момент — не в том смысле, чтобы кому-то это сказать, а в том смысле, чтобы применить это к ситуации, в которой мы находимся, — мы должны извлекать из памяти то, что необходимо.

Вопрос. Батюшка, с каким чувством нужно читать Евангелие? Честно признаюсь, когда я читаю Евангелие, то у меня бывает чувство, что мне уже давно все это известно.

Ответ. Мне один человек рассказывал, что в последнее время он чувствует преуспеяние в молитве и если раньше он некоторое время не читал Евангелие по той причине, что все уже знакомо, то сейчас стал читать его с таким чувством, будто он читает в первый раз.

Мне кажется, Евангелие не может надоесть. Это все равно что хлеб. Если, допустим, ты каждый день будешь есть одно и то же блюдо из рыбы, то в конце концов оно тебе надоест и ты скажешь: «Я уже не могу это есть, дайте что-нибудь другое». А хлеб же тебе не надоедает?

Можно привести и другие примеры. Например, в чинопоследовании литургии почти все неизменно, однако же она нам не надоедает. Так же и Евангелие. Если мы читаем его внимательно, с верой и благоговением, если мы воспринимаем его как нравственное руководство, а не как отвлеченную книгу, то оно не может наскучить. Более того, оно должно все больше и больше нас увлекать.

Евангелие можно сравнить еще с Иисусовой молитвой. Может ли надоесть Иисусова молитва? Тому, кто не чувствует благодати, она, конечно, надоест. Но если ты чувствуешь в словах Иисусовой молитвы благодать, то она становится тебе приятнее, чем все прочие, пространные молитвы. И если сравнить Евангелие с другими книгами Священного Писания, тем более со святоотеческой литературой, то мы увидим, что от чтения Евангелия мы ощущаем больше утешения и получаем больше пользы, чем от чтения других душеполезных книг. Я считаю, что это какая-то ошибка или изъян духовной жизни, если скучно читать Евангелие. Этого не должно быть.

Мне кажется, что Евангелие — это книга, которая постоянно меняется. Сегодня ты читал одно, а завтра это же самое становится другим. Там все живет своей жизнью. И я могу объяснить, почему так происходит. Потому что меняемся мы. Если Евангелие производит на нас глубокое впечатление, то мы каждый раз воспринимаем его по-новому. Само Евангелие, так сказать, открывается нам разными смыслами. Божественное Откровение — это неисчерпаемая глубина. Не только то, что сказал Спаситель, но и все Евангелие — это Откровение Святого Духа, данное апостолам-евангелистам Матфею, Марку, Луке и Иоанну. Смысл его столь многообразен, что практически бесконечен.

Можно даже не понимать Евангелие, и даже иногда хочется его не понимать, ведь когда все понятно, то неинтересно. Мне представляется, что Евангелие полностью понять невозможно, разве что в основных моментах, но полностью в него вникнуть — это все равно что познать волю Божию, получить полное Откровение. И пророки такого знания не имели, и апостолы знали только частично, потому что человек может обладать этим знанием только в будущей жизни.

Притом важно не то, что ты прочитал толкование и узнал, как нужно понимать тот или иной стих, а важно другое — дошло это до твоего сердца или нет. Допустим, ты прочитал внимательно Феофилакта Болгарского, все запомнил, все тебе понятно, но до сердца ничего не дошло. А завтра ты будешь читать Евангелие, и тебя неожиданно поразят какие-нибудь слова Спасителя, которые ты уже знаешь наизусть, например: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мк. 12, 31). Вдруг тебя пронзит мысль: «Ведь я должен его любить точно так, как самого себя!» И тебя это впечатлит хотя, может быть, к сожалению, и не до такой степени, что ты начнешь вести себя соответственно этому впечатлению, но, по крайней мере, оживит твою душу, как бы свежий ветер пронесется в затхлой комнате твоей души, и в ней уже будет лучше.

Вопрос. Вы говорили, что, когда появляются помыслы неверия и сомнения, очень полезно чтение Евангелия. Как вы посоветовали бы читать: выборочно или все подряд?

Ответ. Я думаю, что лучше читать все подряд.

Вопрос. Батюшка, мне очень трудно бороться с осуждением. Во время действия какой-либо страсти стремлюсь оправдать себя, облегчить свое внутреннее состояние, и помыслы осуждения напрашиваются как бы сами собой, естественно. Как быть?

Ответ. Кого-то мы должны осуждать, поэтому мы будем осуждать либо себя, либо другого человека. Когда мы укоряем себя, то оправдываем другого. Когда мы себя оправдываем, тогда другого осуждаем. Это взаимосвязанные вещи.

Вообще, мне кажется, что наше нерадение, наша вялость и малодушие в духовной брани происходят в конечном счете от саможаления, от того, что мы не хотим бороться до конца. Если бы мы думали так: «В этом случае виноват я один, я нарушил Евангелие. Никто в этом больше виноватым быть не может», тогда, по крайней мере, мы осознавали бы, что поддались страсти и обязаны с ней бороться. Если же мы находим причину, извиняющую нарушение заповеди (а «причина» — это, как правило, наш ближний), то осуждаем ближнего.

Если бы мы не любили себя чересчур и неправильно, если бы боролись с собой изо всех сил, тогда у нас не было бы повода осуждать другого. Тогда бы мы осуждали и исправляли себя, а не думали бы о том, что в исправлении нуждается наш ближний.



* Беседа в Свято-Игнатьевском скиту Ново-Тихвинского женского монастыря, 6 мая 2001 года.

[1] См.: Лествица. Слово 4, п. 2.

[2] Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание творений: в 8 т. Т. 6: Отечник. М., 2004. С. 78.

[3] Лествица. Слово 4, п. 45.