Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим. Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час. Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам. И, приведя их к воеводам, сказали: сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять. Народ также восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками и, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь их. Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду. Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели. Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя, думая, что узники убежали. Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь. Он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе, и, выведя их вон, сказал: государи мои! что мне делать, чтобы спастись? Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его. И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога.
Об истинном духовном прозрении
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня за Божественной литургией мы слышали чтение из книги Деяний о странном приключении, которое произошло с апостолом Павлом и его спутником, апостолом Силой.
«Случилось, — говорит дееписатель, — что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим» (ст. 16).
Под прорицателем подразумевается мифический змей Пифон, обладавший, как верили язычники, духом пророчества. Существовал целый ряд мифов о дельфийском оракуле, которые сводились к тому, что вместо убитого Аполлоном Пифона пророчествовала жрица пифия, одурманенная парами, исходившими из расселины земли в святилище Аполлона. Она произносила бессвязные речи, а особые служители при храме их затем истолковывали, в результате чего получались предсказания, которые можно было понимать по-разному.
И вот служанка была одержима таким духом прорицательным, то есть, с христианской точки зрения, являлась бесноватой. Она, как отмечается здесь, «доставляла большой доход господам своим», поскольку многие люди обращались к ней, желая узнать будущее. Подобных людей, мечтающих познать будущее, было много всегда, и мы сейчас, к сожалению, страдаем такой же страстью и ищем, где бы найти какого-нибудь прозорливого старца и что-то у него спросить, хотя очень часто вопросы наши бывают несущественными и даже душевредными.
«Идя за Павлом и за нами, — продолжает дееписатель, — она кричала, говоря: сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения» (ст. 17). В данном случае служанка не лгала, а говорила правду. Почему? Конечно, с умыслом. Ведь то, что апостол Павел и его спутники — рабы Бога Всевышнего, было совершенно очевидно. То, что они проповедуют путь спасения, также было известно, поскольку благодаря их проповеди многие люди в этом городе, в Филиппах, обратились ко Христу. Но дух-обольститель, живший в служанке, говорил это с целью привлечь к ней тех, кто уже принял христианство, чтобы люди, обращаясь к прорицательнице, получали предсказания о будущем и таким образом совращались с пути спасения. Нужно иметь в виду и следующее: для того чтобы тебе верили, необходимо, по крайней мере иногда, говорить правду. Так почему бы не сказать ее тогда, когда она стала общеизвестной?
«Это, — говорит Священное Писание, — она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу…» (ст. 18). Некоторое время он терпел, потом вознегодовал — поступил не так, как поступаем мы, принимающие хвалу из любых уст. Нам бывает приятно, даже если нас хвалит какой-нибудь низкий человек. Но апостол Павел повел себя подобно Христу. Он сам говорил о себе: «Подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4, 16). Для него жизненной целью, жизненным мерилом было подражание Христу. И как Спаситель запрещал демонам, называвшим Его Христом, открывать это (см. Мк. 1, 24–25; Лк. 4, 34–35), потому что не нуждался в том, чтобы нечистые духи Его прославляли, считая это возмутительным и неприемлемым, так и апостол Павел, подражая Господу, не захотел принимать похвалу от демона.
«И сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час» (ст. 18). Апостол изгнал демона. Но вместо того чтобы радоваться исцелению безумного человека, хозяева служанки пришли в негодование.
«Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам» (ст. 19) — туда, где обычно вершилось правосудие. Апостол Павел и в этом уподобился Христу, ибо Спасителя предали, как мы знаем (хотя это никак не укладывается в разум человеческий), из-за денег. Деньги сыграли большую роль как в осуждении Господа, так затем и в том, что Его Воскресение было оклеветано. Мы помним, что Иуде пообещали тридцать сребренников за предательство и воинам дали достаточную сумму, чтобы они, несмотря на то, что видели ангела и от этого видения пришли в ужас и оцепенение, сделавшись, как мертвые, тем не менее говорили, будто бы тело Спасителя украли ученики. И самими архиереями и фарисеями двигала та же страсть сребролюбия. Она — причина предания Спасителя на распятие, ибо стремление к материальному благополучию является одним из мотивов получения власти. Из зависти, из опасения потерять власть, а вместе с ней и деньги, они решили предать Господа на распятие и выставляли Его перед иудейским народом как богохульника, а перед Понтием Пилатом как бунтовщика.
Так и здесь деньги являются тайным мотивом дурных поступков. Начальники невольно сделали апостола Павла подражателем Иисусу Христу: апостол также пострадал из-за денег, хотя его обвиняли в том, что он будто бы проповедует некие странные, неприемлемые для римлян обычаи.
Далее в книге Деяний повествуется: «И, приведя их к воеводам, сказали: сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять» (ст. 20–21).
В целом римляне к религиям завоеванных ими народов относились терпимо, позволяя вводить в свой пантеон чужих богов, почитать их и приносить им жертвы. В Риме находились жрецы разных культов, но сами римляне обязаны были соблюдать свой национальный культ, отступление от которого строго каралось. Нужно иметь в виду, что в то время многие, в особенности из числа образованных, были уже людьми неверующими и цинично относились к религиозной жизни, но именно как римские граждане, строго соблюдавшие закон, они считали необходимым исполнять и религиозные обряды. Историки рассказывают, что жрецы в то время, когда приносили жертвы и гадали по внутренностям животных, глядя друг на друга, смеялись, — настолько все происходящее казалось им нелепым, — но, тем не менее, делали то, что положено.
Из повествования евангелиста Луки мы видим, что хозяева служанки были также людьми циничными. На самом деле им было безразлично, кому поклоняться, ведь они не возмущались тем, что их служанка проповедовала (хотя и находясь под властью нечистого духа) то, что апостол Павел и его друзья — «рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения». Хозяева, может быть, даже надеялись на появление дополнительной прибыли. Но когда дух вышел — тот самый дух, который как будто бы проповедовал истину и косвенно христианство, — тогда они возмутились. Значит, в действительности им были неважны те или иные обычаи: римские, или иудейские (а в то время римляне христиан от иудеев никак не отличали, поскольку все первые проповедники христианства, за редчайшим исключением, были иудеями), или какие-либо еще. Все происшедшее было для хозяев служанки лишь поводом, а подоплекой их поведения была боязнь лишиться дохода.
Вот как много значат в жизни страсти, в особенности страсть сребролюбия, — она движет многими поступками людей. Одержимые ею указывают некие благородные, существенные причины своих поступков, а на самом деле руководствуются личной корыстью, личными интересами.
Вернемся к рассказу дееписателя: «Народ также восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды…» (ст. 22). По-славянски и по-гречески более точно: «разорвав на них одежды». Все произошло настолько стремительно, народ настолько поддался гневу и негодованию, что воеводы даже не сняли с апостолов одежду, как можно было бы сделать, поскольку никакого сопротивления со стороны святых апостолов, конечно же, не было, а разорвали ее на них, «велели бить их палками и, дав им много ударов, ввергли в темницу» (ст. 23). Как много было ударов, мы не знаем. По иудейским законам нельзя было давать более сорока ударов, поэтому всегда давали тридцать девять, чтобы таким образом не нарушить закон. Более же бесчеловечный римский закон не устанавливал никаких ограничений, и поэтому могли бить даже без счета, пока ярость бьющих не успокаивалась, не удовлетворялась. Апостол Лука знал предписания иудейства, поэтому мы можем предположить, что с его точки зрения «много» означало большее число раз, чем то, которое определяли предписания.
Конечно, это ужасное мучение — терпеть избиение палками по обнаженному телу. Я уж не говорю про позор — ведь эти нагие люди находились на площади перед всем народом, и их били палками совершенно ни за что: за то лишь, что они исцелили безумную бесноватую, за то, что апостол Павел не захотел принимать суетной славы из уст нечистого духа.
Далее евангелист Лука говорит: «И, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь их» (ст. 23). Под темничным стражем имеется в виду тюремщик или начальник тюрьмы, который подобострастно с жестокостью исполнил приказание воевод: «Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду» (ст. 24). Под внутренней темницей нужно понимать камеру, которая охранялась наиболее строго и из которой невозможно было совершить побег. Часто она находилась не только в центре тюрьмы, но и под землей, куда не проникал свет и откуда невозможно было выйти наружу. Чтобы это сделать, требовалось преодолеть целый ряд препятствий. Мало того, ноги апостолов забили в колодки. Наверное, вы видели такие изображения: доска или две доски с отверстием для ног. Эти колодки бывали и деревянными, и каменными. Иногда их надевали на руки и даже на шею. Они связывались, скреплялись или закрывались на замок, и находящийся в них человек совершенно не мог двигаться и был вынужден лежать неподвижно.
И вот, избитые, окровавленные, нагие или полунагие, в колодках, святые апостолы лежали в совершенно темном, закрытом месте. Но и в этом случае они отнеслись к произошедшему с ними не так, как отнеслись бы мы: «Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога» (ст. 25). Не роптали, не говорили: «За что мы потерпели такое бесчестие, почему Господь нас не защитил, не покрыл, почему нас избили ни за что, без всякого суда и следствия, не разобравшись в том, что мы сделали?» — но «воспевали Бога». «Узники же слушали их» (ст. 25). Отсюда, между прочим, можно предположить, что апостолы Павел и Сила пели так красиво и завораживающе, что узники их слушали. Мы не знаем достоверно, на каком языке они воспевали гимны Богу. Может быть, на греческом, но, вероятнее всего, они пели на еврейском, своем родном языке, на котором могли с большей силой выразить свои чувства и внимательнее, усерднее помолиться Богу. Были ли это псалмы, древние гимны или какие-то неизвестные нам богослужебные тексты — мы не знаем, но узники слушали их. Значит, пели они прекрасно, в их пении было нечто необыкновенное.
А если бы апостолы относились к пению так, как некоторые современные люди: главное — чтобы было духовно, а манера исполнения не имеет никакого значения? Слушали бы тогда их узники или нет? Скорее всего, говорили бы: «Не мешайте нам ночью спокойно отдыхать». Но пение апостолов было привлекательно и тем, и другим: оно было прекрасно внешней стороной и, конечно же, исполнено Божественной благодати.
«Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы» (ст. 26). Будь это землетрясение обыкновенным, оно представляло бы опасность и для узников, прежде всего пострадали бы они. Ведь тогда начали бы рушиться стены, сыпаться с потолка камни — и это реально угрожало бы жизни узников. Но ничего такого не произошло, и отсюда мы заключаем, что землетрясение было особенное: не земля в городе потряслась, но ангелы или какая-либо Божественная сила — мы не знаем точно — сотрясли само здание. Произошло подобное тому, что случилось с апостолом Петром, когда ему в темнице явился ангел и цепи спали с его рук (см. Деян. 12, 5–7).
«Тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели» (ст. 26). «Ослабели» — значит, появилась возможность что-то предпринять для бегства из темницы. Двери открылись, узы ослабели — бегите. Но апостолы Павел и Сила и в тот момент думали не о себе, а о других, они думали об этом тюремном страже.
«Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя, думая, что узники убежали» (ст. 27). Как поступили бы даже самые верующие люди? Задумайтесь: апостолов избили, темничный страж заковал их в колодки без всякого суда и следствия, отнесся к приказу воевод подобострастно, не вникая, виноваты узники или нет. Ему приказали — он исполнил. Зачем было жалеть такого жестокого человека? Можно было спокойно уйти — и все. Между прочим, апостол Петр и ушел, а что потом сделали с этими стражами, вы помните? Их казнили (см. Деян. 12, 8–9 и 19). Конечно, это не значит, что апостол Петр был виноват, так как ни о ком не подумал. Нет, идти ему велел ангел, и апостол даже не знал, что происходящее — действительность, а полагал, что это видение. Апостол же Павел подумал и о самом темничном страже. Вероятно, чувствовал, что, несмотря на жестокость, в нем есть нечто доброе, то, что отзовется на призыв веры и приведет к покаянию.
«Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь» (ст. 28) — «Не бойся, не только мы, которых ты заковал в колодки, но вообще все узники здесь».
«Он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе» (ст. 29), ибо понимал, что это землетрясение не обыкновенное, а чудесное. Что это за землетрясение, от которого слабеют узы на руках и ногах? Такого не бывает. Могут, допустим, ослабеть дверные петли, поскольку здание покосилось, но узы на руках и ногах от землетрясения никак не могут ослабеть. Страж понял, что произошло нечто сверхъестественное, Божественное, и потому припал к рабам Божиим.
«И, выведя их вон, сказал: государи мои! (или, что то же самое, господа мои. — Схиархим. А.) что мне делать, чтобы спастись?» (ст. 30). Страж уже спрашивает о спасении. Казалось бы, кто из них нуждался в спасении? — Павел и Сила, избитые, приговоренные к заключению, ожидающие суда, который мог вынести самое жестокое решение, вплоть до казни. Ведь если произвол господствовал уже на этом предварительном расследовании, которое правильнее назвать не расследованием, а беспощадным, беззаконным судом, то чтó могло последовать дальше? Тем не менее страж не говорит им: «Я помогу вам спастись», а сам ищет у них спасения, так как он понял, что эти узники — великие люди, люди Божии. Конечно, слух об апостолах не мог не дойти и до него, страж знал, что они (как говорил через служанку демон) проповедуют путь спасения, и поэтому обратился к ним с такими словами: «Что мне делать, чтобы спастись?»
«Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой» (ст. 31), то есть вся твоя семья, включая даже рабов. Обратите внимание: бесноватая рабыня как будто проповедовала истинную веру, но апостол Павел ей запретил, а тюремного стража, ничего особенного не говорившего, обратил к вере словами: «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой». Мы видим у стража искреннюю веру. Рабыня ходила вслед за апостолами, выкрикивая одни и те же слова, но в то же время никакого покаяния ни с ее стороны, ни со стороны тех, кто как будто бы прислушивался к ее прорицанию, не было. А темничный страж, не говоря много, может быть, даже боясь какого-либо преследования со стороны своих начальников, воевод, тем не менее, искренно обратился к вере.
«Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой». Конечно, не в одних этих словах состояла проповедь апостолов. Пусть и кратко, но они и многое другое сказали темничному стражу. «И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его» (ст. 32). Отсюда видно, что собрался весь дом, вся семья, ради того чтобы услышать проповедь святых апостолов.
«И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его» (ст. 33). Вот как должно поступать, когда человек обращается к вере. Не нужно думать, что страж крестился поспешно и без должной подготовки — не нам об этом судить. Апостол Павел знал, что этот человек внутренне готов, и, если он решил, что можно тотчас же, после очень краткой, непродолжительной по времени проповеди, крестить, значит, он видел его душу. Что же касается нас, то мы должны более осторожно подходить к людям и готовить их к Крещению так, чтобы решимость их принять Таинство была полной и вполне осознанной.
Остановимся на словах: «Крестился сам и все домашние его». Хотя к теме нашей проповеди это не относится, тем не менее отметим, что данные слова опровергают сектантов, утверждающих, что детей крестить нельзя. Поскольку среди домашних стража не могло не быть детей, а Крещение, по словам дееписателя, приняли все, следовательно, крещены были и дети.
«И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога» (ст. 34). В дальнейшем, как мы знаем, воеводы велели отпустить апостолов Павла и Силу, этих страдальцев, свидетелей Христовых. Но сейчас тюремный страж возрадовался тому, что обрел веру, и вкусил трапезу вместе со святыми апостолами.
Казалось бы, апостол Павел пострадал от своего неразумия: зачем ему было трогать эту бесноватую? Но даже и через такое страдание, преследование, заключение — в скорби своей он обрел для Церкви целую семью. Он никогда не переставал быть апостолом, никогда не оставлял молитвы и своего апостольского служения.
Это урок нам, священнослужителям: епископам, священникам — всем, кто предстоит престолу и обязан проповедовать слово Божие, нести его людям. Мы никогда не перестаем быть служителями Божиими, чем бы мы ни занимались, где бы мы ни были. Если же мы об этом забываем, то это наша беда, наше горе. Но апостол Павел никогда не мог этого забыть и всегда служил Богу, приобретая Ему людей.
Сегодня, как следует из прочитанного на литургии Евангелия, мы с вами вспоминаем исцеленного Господом Иисусом Христом слепорожденного. Богослужебные тексты учат нас тому, что под этим исцелением нужно понимать не только то чудо, которое произошло во времена земной жизни Спасителя, но исцеление слепоты духовной, потому что мы все духовно слепорожденные. Господь может всякого из нас исцелить, и мы с вами должны молиться об этом, просить Его, чтобы Он нам помог.
Если сравнить таинственный смысл сегодняшнего евангельского и апостольского чтений, что мы увидим? Служанка, одержимая духом прорицания, обладала как будто бы большим, чем у нас, духовным зрением — предсказывала будущее. Но Господь через апостола Павла лишил ее этого мнимого духовного зрения, ибо демон был изгнан именем Иисуса Христа. Как Спаситель исцелил слепорожденного, так исцелил и ее. Существует предположение некоторых толкователей, что эта рабыня обратилась к вере. Представьте себе: бесноватый человек исцеляется, демон выходит — неужели это может пройти бесследно, неужели прежний страдалец останется безразличным к своему врачу, не сделав никаких выводов? Сам здравый смысл подсказывает нам, что, скорее всего, эта служанка уверовала и стала христианкой. Вероятно, господа ее потому и возмутились, что окончательно потеряли надежду получить от нее доход.
Вот одна прозревшая — прозревшая через лишение мнимого зрения. Она приобрела веру, но перестала в бесновании безумно кричать и неуместно прославлять святых апостолов. Прозрел и темничный страж. Как евангельский слепорожденный, он пребывал в постоянной тьме, словно в непрерывной ночи, и ночью прозрел духовно. Телесные его глаза были зрячими, он никогда не страдал слепотой, но был слеп духовно, потому что заковал в колодки святых апостолов. Ведь ему было повелено лишь тщательно их стеречь, но он проявил большую строгость, чем от него требовали: жестоко обошелся с узниками, заковав их в колодки. Прозрев же, он омыл их раны, принял от них Крещение и уже называл этих избитых, израненных, бесправных людей своими господами.
Истинное прозрение отличается как от обычного неверия, так и от мнимой, прелестной прозорливости. Не нужно искать пророчеств, не нужно думать, будто в них есть нечто особенное. Нужно помнить слова Самого Спасителя о том, что многие в день Страшного суда будут говорить Ему: «Не Твоим ли именем мы творили многие знамения и пророчествовали?», а Он ответит им: «Никогда не знал вас, отойдите от Меня, делатели беззакония» (см. Мф. 7, 22–23). Не нужно считать, что единственно в пророчестве заключается нечто духовное, иначе можно прельститься людьми прельщенными и даже одержимыми злым духом. Истинное прозрение состоит в том, чтобы в обыкновенных людях, служителях Церкви, видеть служителей Божиих, как темничный страж в апостолах Павле и Силе увидел своих господ, ибо они действительно были господами над жизнью и смертью. Это господство было даровано им обилием жившей в них благодати. Мы все должны прозреть подобно евангельскому слепорожденному, который в обыкновенном человеке — Спаситель выглядел как обыкновенный человек, о чем мы не должны никогда забывать — увидел Сына Божия, увидел по Его делам.
Мы, священнослужители, с которыми вы обычно общаетесь, — обыкновенные люди, но благодатью Божией совершаем великие и непостижимые дела, великие чудеса. Совершаем регулярно: каждый день в святом храме приносится бескровная жертва — по молитвам священника, действием Святого Духа Бог хлеб и вино прелагает в Тело и Кровь Христову. И вы причащаетесь Тела и Крови Христовых, приобщаясь к Божественной вечности, к Божескому естеству. Если вы не сможете в обыкновенном человеке, священнике, увидеть служителя Божиего — значит, вы не сможете достойно причаститься. Невзирая на все наши немощи и недостатки, вы должны прозревать живущую в нас благодать, дарованную нам через Таинство святой Хиротонии.
И всем нам с вами необходимо постоянно стремиться к духовному прозрению, чтобы, взирая не только на совершаемые священнослужителями Таинства, но и на весь мир, на все окружающее, друг на друга, созерцать неизъяснимые тайны Божии, видеть то, что от сотворения мира было сокрыто, а сейчас явлено нам Господом Иисусом Христом. Видеть не только потому, что мы об этом читаем в Евангелии, но и потому, что сердце наше прозрело. Тогда в каждом человеке мы будем созерцать образ Божий, в ближнем видеть Христа и служить ему, как Христу; мир для нас станет не просто красивой природой, а творением Божиим; за злыми поступками мы увидим не человека, а демона, поработившего этого человека. Все это и есть духовное зрение. Тогда за своими мыслями и чувствами мы будем видеть иногда демонов, иногда Божественную силу, научимся подлинно отличать зло от добра, видеть истинные причины происходящего в нашем внутреннем мире. Таково следствие духовного прозрения. Это дарует нам Господь наш Иисус Христос тогда, когда мы к Нему усердно прибегаем, когда прилежим молитве, как прилежали ей, находясь в заключении, святые апостолы Павел и Сила.
«Подражайте мне, — говорит апостол Павел, — как я Христу» (1 Кор. 4, 16). Будем подражать ему: несмотря ни на какие скорби и гонения, не оставим молитвы, и Господь даже и скорбь нашу превратит в радость, сделает эту скорбь полезной как нам, так и другим людям. Аминь.