Схиархимандрит Авраам (Рейдман)
Апостольские поучения

Неделя 13-я по Пятидесятнице

О христианской любви

 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Апостол Павел, оканчивая свое Послание к коринфянам, наставляет их: «Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды» (ст. 13). Этими словами подчеркивается, что истинный христианин похож на воина, только ведет он невидимую брань, участвует в невидимой битве. Но оттого что она невидима, эта битва не становится неосязаемой, тем более недействительной и эфемерной. Сражение в духовной борьбе гораздо опаснее: ошибки в ней приводят к более страшным последствиям, чем малодушное поведение или неумение воина вести бой в обычном сражении. Потому что в обычном сражении, потеряв телесную жизнь, человек может сохранить свою душу для вечности, а в невидимой духовной битве может погубить себя навеки — потерпев поражение, он подвергнется вечным мучениям. Поэтому мы, христиане, должны быть гораздо более бдительными, то есть бодрствовать, стоять в вере. А бодрствование предполагает соединение двух, казалось бы, противоположных свойств — настороженности и мужества: тот, кто чересчур беспечен, может быть сражен, и тот, кто малодушен, заранее обрекает себя на поражение. В соединении настороженности и мужества мы должны укрепляться и утверждаться.

Далее апостол Павел говорит замечательные слова, простые, но, как часто бывает, если слова сказаны от непосредственного опыта, глубоко проникновенные: «Все у вас да будет с любовью» (ст. 14), а можно перевести точнее: «Все у вас да будет в любви». И если мы не предубеждены, если мы чутки к слову Божию и действительно хотим воспринять учение Духа Святого, которое заключено в Священном Писании, или, можно сказать, является Священным Писанием, тогда мы должны почувствовать этот опыт, понять и воспринять его своим сердцем. Сказано просто, но какой огромный смысл объемлют эти слова: «Все у вас да будет в любви»! Все, что бы мы, христиане, ни делали, управляем ли мы другими людьми, занимая начальственную должность, наставляем, творим милостыню или молимся — все должно быть в любви. И нет ничего, что не должно обретаться именно в любви, что может оказаться не освященным любовью, не погруженным в любовь. Если нам представляется иначе и мы сознательно или нечаянно не следуем этому наставлению апостола, значит, мы несовершенны или даже не стремимся стяжать добродетель, при которой все, что бы мы ни делали, было пронизано любовью, все было в любви, исходило от любви и делалось ради любви и с любовью.

И апостол Павел приводит в пример людей, живущих по любви, и пример любви, какую нужно оказывать людям из благодарности к их труду — помощи истинным христианам (может быть, апостолам или другим учителям и служителям Церкви). «Прошу вас, братия (вы знаете семейство Стефаново, что оно есть начаток Ахаии и что они посвятили себя на служение святым[1]), будьте и вы почтительны к таковым и ко всякому содействующему и трудящемуся» (ст. 15–16). Просьба апостола Павла в переводе епископа Кассиана звучит так: «Прошу, чтобы и вы подчинялись таковым и каждому соработнику и труженику». Дом Стефана — это семья Стефана, которая была настолько примерной, настолько богоугодной, что апостол Павел призывает и всех коринфян ей подчиняться. В каком смысле подчиняться? Эти люди не занимали, может быть, никакой иерархической должности, но следовало им подчиняться, как и всякому, кто таким образом служит Богу в Церкви, потому что они достойны того, чтобы им подражали и помогали — подчинялись бы в том смысле, что вместе с ними совершали добрые дела.

Любовь апостола Павла проявляется и в словах «Я рад прибытию Стефана, Фортуната и Ахаика: они восполнили для меня отсутствие ваше» (ст. 17). Видимо, он нуждался в какой-то помощи, содержании, может быть, и в моральной поддержке. А может быть, недостаток был восполнен в том смысле, что, испытывая отеческую любовь ко всем коринфянам, апостол Павел несколько утешился тем, что его навестили хотя бы немногие из них.

Еще один пример любви мы находим в следующем стихе: «Ибо они мой и ваш дух успокоили. Почитайте таковых» (ст. 18). Действительно, когда человек испытывает любовь, его дух может успокоить только то, что чувство любви будет хотя бы несколько удовлетворено. Это и испытал апостол Павел. Здесь имеется в виду и то, что коринфяне, испытывавшие сыновнюю любовь к апостолу Павлу, также не могли обрести мира, пока не послали некоторых представителей к нему. С одной стороны, они рассказали ему обо всем, что происходило в Коринфе, и задали некоторые вопросы, с другой — получили наставление в виде послания. Таким образом, успокоился и дух коринфян, хотя в послании апостол Павел и обличает их. Однако он делает это исключительно из любви, а не из желания досадить или отомстить коринфянам за их плохое поведение или, как говорит светское юридическое право, совершить возмездие тому, кто сотворил преступление. Для того наказывают духовных чад или обличением, или епитимиями, чтобы исправить их, чтобы сделать их достойными любви Божией и вернуть к деятельной христианской любви.

«Приветствуют вас церкви Асийские; приветствуют вас усердно в Господе Акила и Прискилла с домашнею их церковью» (ст. 19). Апостол Павел передает приветствие от церквей, то есть общин другой провинции — Асии. Коринфяне относились к древней провинции Ахаии, а здесь говорится об Асии (так называлась часть современной Малой Азии). Приветствие церквей Асийских исходит от немногих людей, знакомых коринфянам, — Акилы и Прискиллы с домашнею церковью, которую составляли те, кто собирался и молился в их доме. Тогда не было таких храмов, как сейчас, и люди в бедности и скудости преломляли хлебы, то есть совершали Таинство Евхаристии по домам (см. Деян. 2, 46). Так же и в доме Акилы и Прискиллы совершалось богослужение.

Вспомним и слова Спасителя, Который говорит: «Если вы приветствуете только своих друзей, то чем вы лучше язычников?» (см. Мф. 5, 47). Значит, приветствие и вообще приветливость, доброе расположение, не приносящее человеку, казалось бы, никакой пользы, на самом деле является естественным и необходимым проявлением любви. Если есть любовь, значит, будет и приветливость, если любви нет — в отношениях бывают сухость, холодность, сумрачность, жесткость.

Конечно, есть ложная приветливость, лицемерная вежливость. Как и любая добродетель, вежливость может быть настоящей и происходить от искреннего сердечного расположения, а может быть исполнена лишь по видимости, являясь, по сути, лицемерием. Но не надо думать, что вежливость — это нечто ненужное и что мы должны быть простыми, грубыми, как будто бы в том, что мы говорим грубым голосом и уязвляем друг друга, есть какое-то достоинство, будто бы это святая простота. Это простота нехорошая, это проявление нашей холодности, а может быть, и гневливости. Истинная простота должна быть соединена с приветливостью, с расположением, проявляющимся даже во внешнем поведении. Вспомним, как преподобный Серафим Саровский обращался к людям, приходившим к нему: «Христос воскресе, радость моя!» Вежливость это? Может быть, такое обращение не совсем укладывается в рамки нашего представления о вежливости, но на самом деле это настоящая, истинная христианская приветливость, та самая, которая заповедана Господом Иисусом Христом, та самая, о которой говорит святой апостол Павел.

«Приветствуют вас все братия» (ст. 20). Между прочим, мы не обращаем внимания на слова «братья», «сестры», так как привыкли к ним. А они выражают то, какие отношения должны быть между нами, христианами: все правоверующие, правомыслящие, все, живущие по заповедям евангельским, являются нашими братьями и сестрами. Однако мы в лучшем случае чувствуем близость к себе только тех, с кем рядом живем (хотя для начала и это неплохо), скажем, членов нашей монашеской общины. А по большей части люди считают своими братьями и сестрами тех, кто с ними одной крови, кто происходит от тех же отца и матери, хотя они могут быть совершенно чужими и даже враждебными им по духу. Эта разобщенность свидетельствует о недостатке любви между христианами.

Далее апостол Павел дает такой совет: «Приветствуйте друг друга святым целованием» (ст. 20). Мы знаем, что поцелуй может выражать самые разные чувства: и низменную страсть, и, как видим из этих слов, святую любовь. По-славянски: «лобзанием святым». Так мы должны приветствовать друг друга, это заповедь святого апостола Павла. Даже если у нас нет настоящей, глубокой, искренней любви, но есть желание приобрести ее, то через исполнение этой заповеди о внешнем поведении (и пусть никто не говорит, что внешнее не имеет никакого значения!) мы понуждаем себя к тому, чтобы и сердце наше исполнилось любви.

Конечно, и Иуда Искариотский предал Спасителя лобзанием, но, еще раз говорю, заповеди могут быть исполнены как искренно, так и лицемерно. Если мы сами не имеем искренней любви, то не должны проецировать на других людей холодность, сухость, наоборот, должны всячески понуждать себя к тому, чтобы, никого не осуждая, никого ни в чем не подозревая, самим вести себя правильно, быть приветливыми, любвеобильными. Пусть это выражается в самых простых человеческих действиях — такие проявления любви, расположенности друг к другу, как объятия, лобзания будут святыми и чистыми признаками нашего внутреннего благодатного евангельского состояния.

«Приветствуйте друг друга святым целованием. Мое, Павлово, приветствие собственноручно» (ст. 20–21). Видимо, в те времена распространялись поддельные послания, приписываемые апостолу Павлу, и он должен был удостоверить коринфян в подлинности этого послания. Между прочим, такое, казалось бы, ненужное замечание и для нас является свидетельством того, что послание принадлежит апостолу Павлу. В другом послании, к Фессалоникийцам, он говорит: «Приветствие моею рукою, Павловою, что служит знаком во всяком послании» (2 Фес. 3, 17). Для того чтобы не поверили чему-то ложному, как он выражается, «посланию, как бы нами посланному» (см. 2 Фес. 2, 2), он всегда ставил подпись своей рукой. Видимо, духовные чада знали его почерк, и таким простым способом подлинность послания была для них удостоверена. Таким образом, если бы Священное Писание Нового Завета формировалось на протяжении нескольких веков, как утверждают современные рационалистические критики Священного Писания, то это замечание апостола Павла было бы совершенно неуместным и бессмысленным. Хотя, возвращаясь к главной теме, мы можем понимать собственноручное приветствие апостола Павла так, будто он говорит: «Я хочу выразить свою любовь к вам через приветствие, написанное, хотя и кратко, но моей рукою. Я не начальник, передающий вам письменные распоряжения, и этим простым, кратким человеческим действием — моей небольшой подписью я хочу показать мое к вам расположение, мою личную любовь».

В следующих словах апостол Павел вдруг меняет тон с любвеобильного, приветливого на гневливый и устрашающий: «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа» (ст. 22). «Анафема» в переводе с греческого значит «да будет отлучен», «маран-афа» — «Господь грядет». Но, если мы имеем такую любовь, о которой апостол говорит: «Все ваше пусть будет в любви», то мы не устрашимся, а наоборот, поймем, что эти страшные слова к нам не относятся, и объединимся в духе со всеми любящими Господа Иисуса Христа. Мы должны любить друг друга, любить в Господе, должны иметь любовь к Господу Иисусу Христу, потому что тот, кто не любит Господа, сам себя отлучает от Него. А Господь придет и либо соединит нас с Собою, и мы получим вечную жизнь, либо осудит на вечные муки, на вечное отлучение от Себя. Поэтому апостол Павел напоминает о том, что мы должны дорожить этим состоянием, дарованным нам свыше, и постоянно пребывать в любви. «Благодать Господа Иисуса Христа с вами» (ст. 23), — тут же говорит он. Значит, если мы с вами и все христиане, читающие и слушающие это послание, действительно пребываем в любви к Господу Иисусу Христу и нашим ближним, прежде всего к братьям и сестрам во Христе, то благодать Господа пребывает с нами. Тогда к нам не может относиться слово «анафема», потому что немыслимо, чтобы человек был отлучен от Спасителя и одновременно имел в себе благодать Божию.

Апостол Павел заканчивает свое послание замечательными словами: «И любовь моя со всеми вами во Христе Иисусе. Аминь» (ст. 24). Он говорит о любви, проявляющейся в такой простой форме, как приветствие, — приветствие через лобзание, через подпись, через благословение; любовь проявляется и в некотором устрашении, для того чтобы человек бодрствовал и не потерял то, что даровано ему благодатью Божией. Апостол Павел не удерживается и говорит, что не только любовь Божия, но и его личная любовь со всеми коринфянами и, я думаю, со всеми нами. Неужели, если бы мы жили в те времена и оказались среди людей, столкнувшихся с апостолом Павлом, его любовь не излилась бы и на нас? И неужели сейчас, пребывая на небесах, он меньше любит, чем тогда, когда пребывал в теле, неужели он не знает всех нас, всех своих духовных чад, слушающих и внимающих его посланию и старающихся следовать ему?

«Любовь моя со всеми», но это не просто человеческая любовь, которая ограничивается привязанностью к одному и безразличием или неприязнью к другим, но любовь во Христе Иисусе — безграничная и совершенная, глубокая и полная — до самоотвержения, потому что Господь Иисус Христос заповедал нам любить друг друга более чем самих себя. «Заповедь новую даю вам, — сказал Он на Тайной вечери, — как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга» (см. Ин. 13, 34), «Нет больше той любви, если кто душу свою отдаст за друзей своих» (см. Ин. 15, 13). Так поступил Сам Спаситель, так поступал и подражавший Ему апостол Павел, так должны были бы поступать и мы, если бы имели совершенную любовь. Апостол Павел, имевший, конечно же, такую любовь во время земной жизни, тем более обладает ею ныне, и она распростирается на нас: «Любовь моя со всеми вами во Христе Иисусе. Аминь».

Из этих как будто бы простых слов мы видим, какое большое значение в жизни христианина имеет проявление приветливости. Одно неприязненное выражение лица, какая-нибудь гримаса страсти на лице может испортить настроение нашему ближнему, оттолкнуть его от нас, соблазнить, испугать. Холодность, раздражение или безразличие не являются малозначащими, потому что любовь не может не проявляться вовне. Конечно, это не значит, что всякий, кто нам улыбается или вежливо кивает, обязательно нас любит, и, наоборот, что всякий человек с серьезным лицом относится к нам неприязненно — человек может быть погружен внутрь себя, в молитву — мы не должны об этом судить. И не для того я это говорю, чтобы мы начали обращать внимание друг на друга: приветливо ли к нам относятся, есть ли выражение любви на лице человека, беседующего с нами или нет. Я говорю это для того, чтобы мы сами были приветливы. Каждый пусть думает о себе, следит за тем, чтобы любовь была и в сердце, и на устах, и на лице, и в жестах, и в привычных видах приветствия — объятиях и лобзаниях — во всем должна быть чистая, святая христианская любовь, любовь во Христе Иисусе. Если мы хотя бы эту малую часть всеобъемлющей безграничной любви, — любви, в которой можно бесконечно совершенствоваться, — будем иметь и хранить, то мы вокруг себя создадим такое пространство, в котором люди, общающиеся с нами, будут чувствовать мир, покой, радость и утешение.

Таким образом, следя за собой и ничего как будто бы не делая, мы будем одаривать людей миром Христовым и любовью. Даже пословица существует, может быть, не совсем точно относящаяся к тому, о чем я говорю, но показывающая, что есть народные наблюдения, связанные с внешним проявлением любви. Пословица выражает многовековой народный опыт, а русский народ является православным уже многие века, поэтому и опыт его в значительной степени христианский. И в пословицах, этих анонимных афоризмах, заключается мудрость христианства так же, как и в словах, сказанных из духовного опыта подвижников, например Нила Сорского или Игнатия (Брянчанинова), которые, в свою очередь, как представители русского народа, выражают народный опыт. Есть такая пословица: «Посмотрел, как рублем одарил». Значит, можно одним взглядом человеку сделать добро. Сейчас рубль не то что в старину, тогда это были большие деньги: на несколько копеек можно было сытно пообедать, а для бедного крестьянина слово «рубль» означало что-то весьма значимое и весомое. «Посмотрел, как рублем одарил»! Будем учиться такому доброму расположению ко всем, кто нас окружает, тогда будет легче жить и нам самим, и всем тем, кто с нами соприкасается, кто с нами общается, кто является нашим ближним. Аминь.

26 августа 2007 года



[1] То есть тем, кто трудится на ниве Божией. — Схиархим. А.