Неделя 5-я Великого поста, преподобной Марии Египетской
Евр. 321 зач. (от полу) (9, 11–14)
Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то-есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!
О том, как можно приобщиться к вечному искуплению
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Святой апостол Павел говорит: «Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (ст. 11–12). Христос пришел как Первосвященник будущих благ. Из самих этих слов апостола можно сделать вывод о том, что от колена Левиина происходили первосвященники благ для того времени настоящих, а для нас, во времена Нового Завета, уже прошедших, Господь же Иисус Христос был Первосвященником благ будущих по отношению к Ветхому Завету. Эти будущие блага — не какое-то частичное примирение с Богом, не страх Божий и не подзаконное жительство, но прощение грехов, надежда на вечную жизнь, дерзновение называться сынами и дщерями Божиими — и не только называться, но и подлинно быть ими. И это сейчас, на земле, а если под будущими благами понимать то, что ожидает нас, верующих во Христа, в будущей жизни после нашей кончины, и в особенности после воскресения из мертвых, то, конечно, первосвященство Христово, которое дарует нам эти блага, неизмеримо выше любого человеческого священства, и даже подзаконного Моисеева. Все остальные священники, под которыми я имею в виду всех тех, кто в разных народах пытался от лица людей предстательствовать перед невидимой таинственной силой или силами, как бы они их ни называли и ни понимали, хотя и мнили себя служителями Божиими, на самом деле таковыми не являлись.
Обратим внимание на слова «Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею». Что такое «большая и совершеннейшая скиния»? Это, прежде всего, Сам Христос. Как в скинии, сотворенной по образцу, виденному Моисеем на горе, было Святое Святых, в котором находился кивот, а в нем манна, расцветший жезл Аарона и скрижали, так и в человеческой плоти Господа Иисуса Христа пребывало Его Божество. Манна, ниспосланная иудеям с неба, была как раз образом сошедшего с неба, воплотившегося Сына Божия. Но под скинией нужно понимать не только тело Господа Иисуса, но и то место, куда Он вошел и где воссел одесную Отца, то есть горнюю скинию. Можно даже сделать более подробное толкование. Как скиния разделялась на Святое и Святое Святых, так нечто подобное можно сказать и в отношении Спасителя: плоть, человеческое естество Господа нашего Иисуса Христа, Его воплощение — это Святое, а сидение одесную Отца — это Святое Святых. И как во Святое Святых ветхозаветной скинии можно было попасть только пройдя через Святое с определенными молитвами и жертвоприношениями, так и человеческому естеству нельзя было вновь взойти к Богу и воссоединиться с Ним никак иначе, как только пройдя через ту часть скинии, которая являлась воплощением Сына Божия. Так совершилось наше спасение и освящение.
Ветхозаветный первосвященник должен был многократно, каждый год, приносить жертву за себя и за «людские невежества». Между прочим, и в тайных молитвах Божественной литургии святителя Иоанна Златоуста, а также литургии Василия Великого есть слова, которыми и сейчас священник или архиерей молится «о своих гресех и людских неведениих». Но если тогда за грехи народа нужно было приносить в жертву козлов, а за грехи первосвященника — тельцов, то Христос принес одну жертву, бесконечно более ценную. К ней можно отнести эти слова в самом буквальном смысле — принесена жертва бесценная, хотя мы на самом деле не понимаем значение слова «бесценная». Сейчас, когда мы совершаем Божественную литургию, мы только возобновляем эту жертву и приобщаемся к ней. Никакой новой жертвы уже не может быть принесено. Это и не нужно, потому что ничего ценнее ее быть не может.
«Придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище» (ст. 11–12). В Синодальном переводе говорится «однажды», но это не совсем точный перевод, правильнее было бы перевести «раз и навсегда». Этим подчеркивается особенное значение жертвы Христовой — это единое жертвоприношение распространяется на все времена, оно принесено один раз и навсегда. Христос вошел в скинию нерукотворенную, то есть на небеса, будучи одновременно и Тем, Кто приносит жертву, и жертвой, и Тем, Кто ее принимает. Потому с тех пор эта жертва распростерлась на все времена и Спаситель как Архиерей всегда ходатайствует о всех нас: и о тех поколениях, которые еще не родились, и о тех, которые живут ныне, и о тех, которые уже ушли из жизни.
Как говорит апостол Павел, Христос, раз и навсегда войдя в святилище, «приобрел вечное искупление» (ст. 12), то есть человек уже не может совершить ничего такого, что нарушило бы это искупление. Конечно, мы можем навредить самим себе и согрешить так, что отпадем от этой искупительной жертвы, но сделать так, чтобы она не распростиралась и на нас, если мы покаемся, и на других людей, что бы они ни совершили, мы не в силах. Здесь никто ничего не может сделать, ни диавол, ни все силы ада, ни все человечество, если бы даже оно восстало против Бога во главе с антихристом (может быть, так и будет, когда он придет). Никто и ничто не может отменить это вечное искупление. Мы все уже искуплены. От нас зависит только одно: выразить деятельное согласие или отказаться от этого.
В литургии святителя Василия Великого есть тайносовершительные слова, которые кому-то по неопытности могут показаться не совсем подходящими к моменту окончательного совершения Таинства. Например, в литургии Иоанна Златоуста Таинство совершается при словах «преложив Духом Твоим Святым», а в литургии Василия Великого — при словах «излиянную за мирский живот и спасение». Сначала благословляют Чашу со словами «Чашу же сию, самую Честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» и потом произносят окончательные тайносовершительные слова — «излиянную за мирский живот и спасение». Странно, почему такие слова? Потому что именно ими подчеркивается: то, что вот-вот должно появиться на престоле вместо хлеба и вина, — это есть Та Самая Кровь Христова, которая была излита почти две тысячи лет назад за искупление человеческого рода, всего мира, и излита, конечно, из пречистого тела Спасителя. Таким образом, мы видим уже не «вместообразная Святаго Тела и Крове Христа», но Ту Самую Кровь, «излиянную за мирский живот и спасение».
Этим как раз объясняются в действительности слова святого апостола Павла о том, что Спаситель вошел во святилище «не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию». Мы приобщаемся этой жертвы, и если бы мы были достойно, как должно, освящены и потому дерзновенны, то умом и духом вошли бы в это Святое Святых, где пребывает ныне с телом Господь наш Иисус Христос, потому что то Тело, которое мы вкушаем на святой трапезе, ничем не отличается от Тела Того, Кто восседает одесную Бога и Отца в нерукотворном святилище.
«Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!» (ст. 13–14). Эти слова были адресованы древним евреям, давно ушедшему поколению людей, но мы должны понять, почему апостол Павел так говорит. Для нас его доказательство уже не имеет никакого значения, поскольку жертвоприношения давным-давно прекратились и иудейский храм разрушен, но для древних евреев было само собой разумеющимся: раз кровь тельцов и козлов, являющихся только прообразом крестной жертвы Спасителя, очищает людей, то тем более это делает кровь Сына Божия. Ведь это была не просто человеческая кровь, хотя и она бесконечно драгоценнее крови животных, не просто кровь невинного человека, страдальца (то, что Он был невинен, понимали многие люди даже из тех, кто осуждал Его; даже Иуда Искариотский воскликнул: «Предал я кровь невинную!» (см. Мф. 27, 4)), но кровь Богочеловека, воплотившегося Бога, человеческая кровь бесплотного Бога. Бесплотного не в том смысле, что Он не имел плоти, но в том, что, воплотившись, Он не претерпел никакого изменения и, восприняв на Себя человеческую плоть, человеческое естество, сделал его как бы Божественным телом. И, таким образом, тело, принадлежавшее Ему, пострадало, а кровь Его стала кровью Божией, оставаясь в сущности кровью человеческой. Но если мы понимаем, что, допустим, вода освящается молитвами, то тем более человеческое тело освятилось воплощением Божества, воплощением Сына Божия, освятилось бесконечно, как бесконечен Сам Бог. И поэтому жертва Сына Божия является единственной и неповторимой.
В Синодальном переводе говорится: «Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу», а более точный перевод такой: «Который Духом Вечным принес Себя непорочного Богу». Телицу, принесенную в жертву, сжигали как всесожжение, а потом растворяли пепел с водой и окропляли священника и других людей, но Господь принес Себя не на огне, не на жертвеннике: будучи Вечным Богом, Он Сам принес Себя в жертву Духом Вечным как человек. Получается, что не только Его произволение и послушание Богу Отцу, но и содействие всех Трех Лиц Пресвятой Троицы совершило эту бесконечную, бесценную, единственную и неповторимую жертву, искупление, которое действует на все времена и во всех людях.
Вернемся к словам апостола Павла: «Кольми паче кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел». Действительно, наши дела суетны и греховны, они мертвы в том смысле, что приносят смерть нашей душе, лишают нас благодати, потому что как для тела разлучение с душой есть смерть, так и для души — разлучение с Духом Святым, благодатью Духа Святого. Дела наши мертвы как потому, что бесполезны сами по себе, так и потому, что разлучают нас с Богом. Конечно, мы не должны относить это ко всему, что делает человек. Например, мы в обители совершаем много разных дел, кажущихся нам очень важными. Но в чем их важность, почему они приобретают значение с христианской точки зрения? Потому, что они совершаются ради вечности и таким образом обретают свой смысл. А то, что делается ради временного, является, если говорить очень мягко и снисходительно, суетным и напрасным, а по большей части, греховным, потому что так называемая суета — это просто мелкие грехи. Но ими может быть заполнена вся жизнь человека. Если наполнить мешок маленькими камушками, то он будет не менее тяжелым, чем если бы в него положили несколько булыжников, и потому не нужно считать, что суета — это нечто малозначащее.
От наших мертвых дел никто не может нас спасти и очистить, как только Господь Иисус Христос, если мы приобщимся к Его бесконечной жертве, к вечному искуплению. Тогда, избавившись от наших дел, мы восстанем для служения Богу живому и истинному. А раз мы служим Богу живому и истинному, то и дела наши становятся преисполненными жизни, оживотворяются. Действием Святого Духа, очищением крестной жертвы мы оживотворяемся, оживотворяются и наши поступки, если мы не уклоняемся от своего предназначения, от вечного искупления. «И потому, — восклицает апостол Павел, — Он есть ходатай нового завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное» (Евр. 9, 15).
Итак, мы служим Богу, мы воскресаем для служения Богу живому и истинному. Апостол Павел очень просто, в нескольких стихах открывает нам великие истины, но как это происходит в жизни? Эти стихи можно прочитать за несколько минут. Понять их, конечно, не самостоятельно, но прочитав толкования святых отцов и других авторитетных комментаторов, можно также за короткое время. А как исполнить? Много ли нужно времени, чтобы осуществить то, о чем сказал апостол Павел? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к примеру преподобной Марии Египетской, память которой мы ныне совершаем.
Вам хорошо известно ее жизнеописание, тем более что оно ежегодно читается во время богослужения. С тридцати до семидесяти восьми лет преподобная Мария подвизалась в пустыне, вкушая одну траву или корни трав, не имея ни крова, ни одежды, в непрестанной молитве и, что самое трудное, испытывая тяжелейшую брань от демонов. Я думаю, что такие нечеловеческие подвиги были обусловлены как раз тем, что ей нужно было сделать что-то чрезвычайное, чтобы победить диавола. Она прибегала ко всему — готова была и умереть. Конечно, человек, который питается одной травой, не думает о том, чтобы сохранить свое здоровье. Я уже не говорю о хищных зверях и суровом климате, потому что в тех местах бывают резкие перепады температуры. Все это представляло опасность для жизни. Но преподобная Мария своей усердной, пламенной молитвой и телесными подвигами достигла такого состояния, что ее коснулось вечное искупление.
Обратим внимание на одну подробность в ее жизнеописании: перед тем как перейти Иордан, она причастилась в церкви, находившейся у места крещения Спасителя, а в следующий раз причастилась уже через сорок с лишним лет. Первое причащение сделало ее способной совершить такой невероятный подвиг, который даже нам, верующим людям, кажется почти сказочным, и нам приходят мысли о том, что это какое-то преувеличение, благочестивый вымысел. Я уже не говорю про людей, чуждых Церкви. А второе причащение, которого она сподобилась в день своей смерти, послужило для нее средством достичь обожения, освящения, она действительно прикоснулась к вечному искуплению. Но что нужно было для этого сделать?! Прежде всего, какую решимость нужно было проявить, особенно вначале, когда она перешла Иордан?! Уходя в пустыню, преподобная Мария переправилась через Иордан на лодке, а обратно шла уже по воде. И между этими двумя причащениями, между двумя прехождениями через Иордан лежало сорок семь лет подвига.
Вот как можно приобщиться к вечному искуплению, а не просто одним сознанием, одними рассуждениями и богословствованием. Дело не в том, что мы должны поститься, как преподобная Мария, — мы не выдержали бы и одного дня такого поста. И не в том, что нужно обязательно отправиться в какую-то пустыню, — сейчас просто нет таких мест, где можно было бы уединиться, или их очень мало. Уже в XIX веке преподобные Зосима (Верховский) и Василиск должны были отправиться в Сибирь, потому что нигде не могли найти удовлетворительного места для уединения. Речь идет не о том, что нужно внешне повторить подвиги преподобной Марии, а о том, что необходимо проявить такую же решимость жить по Евангелию, такое же покаяние, пусть оно и не будет иметь тех героических проявлений, какие были у нее. Нам иногда хочется подражать внешнему. О внешнем можно рассказать: например, человек много лет очень строго постился, — это нам понятно. А когда речь заходит о том, чтобы вести брань со своими страстями, как преподобная Мария, то об этом мы не хотим даже слышать, не желаем проявить не только героизма, но и простого усердия. Поэтому мы и остаемся со столь скромным преуспеянием и, нуждаясь в покаянии не меньше, чем Мария Египетская, не имеем ее усердия. Может быть, иногда едва-едва выступит у нас какая-нибудь слеза умиления, и мы тут же тщеславимся.
Для того, чтобы крестная жертва Спасителя нас коснулась и мы приобщились к вечному искуплению, для того, чтобы ходатайство нашего Великого Архиерея не осталось напрасным, мы должны дать деятельное согласие, должны приобщиться к этой жертве своей жизнью, своим умом, но не только теоретическим пониманием, но и умственным подвигом. И когда мы проявим такое чрезвычайное усердие, выражающееся в непрестанной молитве, смирении, покаянии, хранении помыслов, послушании, тогда и с нами произойдет чудо — мы преобразимся. Из людей плотских, грешных, страстных мы превратимся в ангелоподобных, какими мы и должны быть, надев на себя иноческую одежду — ту одежду, которая символизирует состояние бесплотных и которую называют ангельским образом. То, что было с преподобной Марией, должно произойти и с нами, а для этого необходимо уйти не в пустыню, не через Иордан, а внутрь себя, воздерживаться не от пищи или телесного покоя, но от дурных помыслов, и тогда в нас начнет действовать безграничная и бесконечная благодать Господа Иисуса Христа, нашего Великого Архиерея. Его жертва коснется нас, начнет нас искупать, и мы почувствуем внутреннее преображение, хотя для других оно будет незаметно. Не будет у нас почерневшего от зноя тела, изможденного от поста лица, но будет душа, просветленная действием Святого Духа. Аминь.