Схиархимандрит Авраам (Рейдман)
Апостольские поучения

Воздвижение Животворящего Креста Господня

О силе «слова крестного» и бессилии человеческой мудрости

 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня, в день Крестовоздвижения, уместно подробно истолковать апостольское чтение на этот великий праздник. Оно начинается так: «Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (ст. 18). Когда проповедуется истина о том, что Господь Иисус Христос принес Себя в жертву ради нашего спасения, то для тех, кто отвергает истины христианства, слово об этом выглядит юродством, то есть безумием. Нам это учение кажется привычным и естественным, поскольку мы находимся в лоне Православной Церкви. Мы имеем искреннюю веру, однако глубокое проникновение в истины Откровения, принятые нами с чужих слов, приходит к нам постепенно, в результате долгой подвижнической жизни. Ведь иное дело принимать истины Откровения на веру, а иное — переживать их так, как, скажем, преподобный Василиск Сибирский, которому было видение распятого Спасителя. По сравнению с ним и подобными ему подвижниками, мы не до конца понимаем, что такое «слово крестное». В наше время, когда проповеди христианства уже две тысячи лет, большинство людей, населяющих так называемый христианский мир, фактически отпало от христианства. Для них «слово крестное» — безумие, но не в том смысле, как оценивают «слово крестное» люди, стремящиеся к истине, но еще не познавшие ее. Безумие для современных христиан означает и нечто смешное, нелепое. Поэтому не нужно обольщать себя тем, будто все думают так же, как и мы. Недавно в разговоре с одной сестрой я сказал: «Опомнись! Выгляни за ограду! Кто это „все“, которые так думают?!» Мы должны яснее осознавать, во что верим, живее воспринимать истины веры, постоянно переживать их.

«Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (ст. 18). Здесь апостол Павел противопоставляет юродству не мудрость, а силу — явления, казалось бы, разноплановые. Он говорит о силе потому, что для нас важна не столько мудрость, как ее понимали древние философы, скажем Сократ, Платон, Аристотель и другие мыслители, сколько сила Божия. Ведь человек спасается не рассуждениями, не пониманием, но силой Божией.

«Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» (ст. 19). Это взято из книги пророка Исаии (см. Ис. 29, 14). То, что у людей, чуждых богооткровенной истины, считается мудростью, в конце концов будет отвергнуто. Не христианское богословие, ученость или проповедь, но сама жизнь показывает безумие этих мудрецов. Они сами, опровергая друг друга, показывают собственную несостоятельность, на что указывали еще древние апологеты. Иногда, когда человек как будто бы убедительно рассуждает, ему в шутку говорят: «Как тебя послушаешь, так ты прав». Так и здесь получается: послушаешь Платона — прав он, Сократа — он, Протагора — он, Эмпедокла — и он прав. То же самое можно сказать и о более поздних мыслителях. Послушаешь Канта — он совершенно прав, однако после него были мыслители, которые опровергали и его мнение. Разобраться во всех философских учениях чрезвычайно трудно не только нам, не изучавшим основательно философские творения (и даже тем, кто специально изучает философию), но и самим философам. Этот спор бесконечен, новые мнения возникают и опровергаются беспрерывно. Пожалуй, самое интересное в философских концепциях — именно критика чужих мнений. А когда философ преподносит свое собственное учение, то тут уже слишком очевиден, как мне кажется, момент недостоверности философских теорий.

Какую пользу приносят философы человечеству или конкретному человеку? В лучшем случае — некоторое интеллектуальное удовлетворение. Человек с какой-то особенно ярко выраженной интеллектуальной жаждой находит нравящееся ему разрешение своих вопросов, причем в чисто интеллектуальной области, практически не соприкасающейся с жизнью. В сущности, самый главный критерий выбора — оценочный: нравится или не нравится нам то или другое философское мировоззрение. Некоторые философы даже откровенно говорят об этом. Например, русский философ Семен Франк говорил, что его единственный учитель — философ эпохи Возрождения Николай Кузанский, и добавлял: «Кто знает, как рождаются философские убеждения, тот поймет меня». На самом деле: понравился ему Николай Кузанский, и он основал на его взглядах свою собственную философскую систему, развил, так сказать, его мысли. Что касается жизненных проблем, то философия не в силах с ними справиться. Есть, правда, философские течения, направленные именно на решение жизненных проблем. Например, прагматизм, который отвергает излишнюю теоретичность ради решения практических задач; экзистенциализм, претендующий решить проблему нашего существования; в конце концов, марксизм. По одному марксизму мы можем судить, какая от философии «польза». Карл Маркс говорил, что философия изучает мир, а задача марксизма — изменить его. Мы видим, как его изменили. Кто знает, сколько еще придется приходить в себя после таких экспериментов. Очевидно, что философия никаких проблем не решает, а, наоборот, создает еще большие трудности. Мы познали на собственном опыте, как ужасно повлиял на нашу жизнь марксизм. На жизнь западного общества в известной степени повлиял и фрейдизм и вышедшее из него учение о психоанализе, а также прагматизм. Вообще же на развитие западной цивилизации очень сильно повлиял рационализм.

То, что было справедливо для древности, во времена пророка Исаии, потом святого апостола Павла, остается актуальным и сейчас. Апостол Павел пересказывает далее слова пророка Исаии: «Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» — отвергну за их совершенную бесполезность. «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (ст. 20).

Некогда я проводил миссионерские беседы и мы с одним интеллигентным человеком разговаривали о вере. Он интересовался философией, изучал йогу и другие духовные традиции именно потому, что ему хотелось приобрести правильное мировоззрение. На него очень подействовали эти слова святого апостола Павла: «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего?», которые я истолковал ему так: «Не одинаково ли умирают мудрые и безумные?», как говорит Экклезиаст (см. Еккл. 2, 16). На него все это так сильно подействовало, что наш разговор стал переломным моментом в его духовном поиске и он пришел к православию.

«Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» Действительно, где эти люди? Они ушли из жизни, не зная даже, к каким последствиям приведет их собственная философия. Они, может быть, ужаснулись бы, узнав о последствиях, или ужасаются сейчас, находясь в ином мире. Думали ли Фридрих Ницше или Чарлз Дарвин, которого тоже можно назвать скорее философом, чем ученым-биологом, что их идеи приведут к возникновению фашизма? Вряд ли Карл Маркс предполагал, что произойдет, когда его доктрина будет применяться к жизни так, как в России или в Китае. Совсем недавно, в семидесятых годах XX века, в Камбодже, или Кампучии, были уничтожены миллионы людей. Или еще один пример: Томас Роберт Мальтус, бывший англиканским священником, то есть человеком с христианскими убеждениями, выдвинул теорию об ограничении рождаемости, в том числе путем воздержания от вступления в брак и от супружеских отношений. Вроде бы все просто и понятно. Но его доктрина получила впоследствии чрезвычайное развитие под названием неомальтузианства. Здесь уже ограничение рождаемости понимается как планирование семьи и детоубийство. Предполагал ли христианин Мальтус, к чему приведут его идеи?

Если обыкновенные люди скажут какую-нибудь глупость, то над ними посмеются и всё, а какие страшные последствия бывают от мудрствования умных людей, «мудрецов, книжников, совопросников века сего»! Они и сами становятся иногда жертвами собственной философии или деятельности, согласной с их философией. Сократ, например, «благодаря» своей проповеди о том, что нужно уважать власти, и «благодаря» своим воззрениям вообще, вынужден был принять яд, потому что его приговорили к смертной казни через отравление, то есть его философские взгляды привели его к гибели. Российские революционеры, большевики в годы сталинского террора гибли, став жертвой собственных взглядов. Даже если всеми уважаемый философ благополучно оканчивает свои дни, то, как бы он прекрасно ни рассуждал, пользы он от этого не получает, потому что он в конце концов переходит в вечность, где действуют другие законы.

Выдающийся русский философ Николай Онуфриевич Лосский обратился к вере после трагического случая, произошедшего в революционное время: заболела и умерла его малолетняя дочь. Прийти к вере и обрести истину ему помогла не философия, а тяжелая жизненная скорбь.

Получается, что философия — это некое занятие, которое может быть, а может и не быть. Оно не приносит пользы ни самому философу, ни его последователям. «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего?» Бог действительно обратил их мудрость в безумие. Почему? Потому что они не могут познать истины собственными силами. Можно сказать об этом же словами Самого Спасителя: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Мф. 11, 25), то есть тем, кто не считает себя великим и выдающимся.

Приведем теперь пример из священной истории. Святой апостол Павел был человеком ученым, о чем он сам упоминает: «Я был воспитан у ног Гамалиила» (см. Деян. 22, 3), знаменитого еврейского учителя. Образование иудейских детей носило почти исключительно богословский характер: начиная с детских лет и вплоть до зрелого возраста, они очень много времени проводили, изучая Священное Писание и занимаясь его толкованием. Но апостол Павел познал истину не благодаря изучению и истолкованию закона. Когда он находился под влиянием того понимания Моисеева закона, какое получил в иудейских богословских учебных заведениях, тогда он был врагом истины Христовой и сделался даже соучастником убийства первомученика Стефана. Обрел он истину по дороге в Дамаск благодаря явлению Господа Иисуса Христа. Мы видим, что мудрость сама по себе ничего не может принести человеку. Собственными усилиями обрести истину невозможно. В лучшем случае мудрость выражается в истолковании богооткровенного учения, необходимом ради человеческой немощи, доносит это учение в доступной форме до тех, к кому обращена проповедь слова Божия, как это делали святые отцы.

«Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего?» — все это риторические вопросы, ответ на которые мы прекрасно знаем. Под мудрецом можно понимать философа, под книжником — иудейского знатока закона, а слово «совопросник» можно отнести и к тем, и к другим: и к способным вести диалектические споры в области философии, и к способным вести диспуты на богословские темы в рамках иудейской религии. Между прочим, у иудеев (правда, уже в более позднее время) был распространен своеобразный логический метод исследования и анализа, который на еврейском языке назывался «пилпул», что значит «перец», то есть имелась в виду особая острота мысли. Иудейские юноши упражнялись в «пилпуле», так чтобы можно было доказать любое мнение: сначала одну точку зрения, потом противоположную ей. Таким образом, совопросничество существовало не только среди античных философов, но и среди иудеев, людей совсем иной культуры и иного мировоззрения. Но и те и другие по разным причинам не смогли обрести истину.

«Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (ст. 20–21). Созерцая творение, человек имел возможность прийти к истине. Тем не менее, древние философы через исследование природы не смогли познать величие Творца, Его присутствие в мире, они осуетились своим умом, придумав множество всяких богов. Произошло это не потому, что откровение через природу было смутным и неясным, а именно из-за человеческой самонадеянности, заблуждения человеческого ума, некоторые обоготворяли даже насекомых или земноводных.

Скажем теперь об иудеях. С исторической точки зрения из древнего Моисеева закона вышли две религии: христианство и иудаизм. Некоторые богословы называют его новоиудаизмом для отличия от древнего иудаизма. Каждая из этих религий претендует на то, что она — естественное продолжение Моисеева откровения. Мы, христиане, понимаем, что исповедуемая нами истина утверждается не какими-то умствованиями и рассуждениями, а Христовым подвигом и Божественной силой. К чему же пришли в своем понимании Бога иудейские мудрецы? В одном из трактатов ранних еврейских мистиков, которые жили в первые столетия по Рождестве Христовом, Бог представляется совершенно человекообразным, указывается даже на его огромные размеры. Такого-то размера у Него эта часть тела, такого-то размера — та. А в Талмуде подробно описывается, как Он проводит время: в первой половине дня Он делает это, во второй — то. Значительную часть времени Он раскаивается в том, что погубил Иерусалим и рассеял израильский народ. Для нас это смешно, потому что у нас другое, исключительно духовное, представление о Божестве, а так называемые практикующие иудеи изучают это и по сей день.

В отношении мистического опыта иудаизма приведу из учения каббалы пример, который показывает, куда движется иудейская мудрость, отказавшаяся от христианского Откровения. Для того чтобы прийти в экстатическое состояние и почувствовать присутствие Божие, каббалист должен переставлять буквы еврейского алфавита. Переставляя их довольно долгое время, он приходит в экстатическое состояние и созерцание. Некоторые ученые отмечают сходство с практикой индийской йоги. А с тем, что испытывали те же иудеи, но совсем с другими убеждениями, например пророки Исаия, Иеремия, это не имеет ничего общего. Вот к чему пришли те, кто как будто бы основывались на Откровении, в сущности же совершенно отказались от него. Они трактуют его таким образом, что уже, можно сказать, не содержат Моисеева закона в его неповрежденном виде: буква та же, а понимание совершенно искаженное.

Мудрость действительно превратилась в подлинное безумие, поскольку своей мудростью мир не познал Бога. Тогда «благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (ст. 21). Поскольку человек не мог собственными усилиями и изысканиями познать истину, то по всему миру были посланы апостолы, которые, проповедуя, может быть, в простых словах, без всяких особенных доказательств, подтверждали свою проповедь Божественной силой: исцеляли тяжелобольных, воскрешали мертвых и совершали другие чудеса. Какими могли быть рассуждения, например, апостолов Петра и Андрея, которые были рыбаками? Апостолы призывали наших духовных предков, а сейчас призывают и нас к тому, чтобы мы обратились к истокам их проповеди, то есть евангельским событиям. Чудеса, которые совершали святые апостолы, были доказательством истинности того, что они говорили о Христе. И мы обращаемся к чудесам гораздо более страшным, великим и непостижимым, имеющим для нас гораздо большее значение, чем исцеление или даже воскрешение из мертвых. Мы обращаемся к проповеди о Христе Распятом, потому что через распятие было совершено искупление человеческого рода, то есть всех людей, в том числе и каждого из нас. Мы должны это живо и ясно сознавать и чувствовать сердцем.

Когда речь идет о спасении, мы должны думать и о погибели, потому что в спасении нуждается погибающий, как говорит об этом святитель Игнатий (Брянчанинов). Для нас слово «спасение» слишком привычно, оно приобрело терминологический смысл, и мы не ощущаем его остро. Для того чтобы более выпукло показать, что такое спасение, приведу следующее рассуждение. Всем понятно, что когда ты, например, тонешь в пруду или заблудился в лесу, очень важно знать, как нужно спасаться. Если ты этого не знаешь, то погибнешь. Если заблудишься в лесу, например, — можешь умереть от голода. А когда речь идет о спасении в вечности, то мы говорим об этом спокойно, с холодком. Даже выражение «Спаси Господи!», имеющее чрезвычайно важный смысл, — пожелание спасения, мы произносим просто как формулу вежливости. В нашей христианской среде оно все равно что «благодарю». На самом же деле мы высказываем пожелание того, чтобы Господь спас этого человека, а раз речь идет о спасении, значит, человек находится в чрезвычайной опасности, погибает. Если бы мы всё это осознавали, то слова апостола Павла стали бы для нас живыми.

Зачем нужно было «юродство проповеди»? Чтобы оставить людям свободу, ведь, несмотря на чудеса, никакого принуждения не было. Спаситель совершил много великих чудес, подобных которым не было, и, однако же, большинство народа не поверило Ему, так и проповедь апостолов большинство их современников не приняло, несмотря на такие удивительные доказательства, как чудеса исцелений или воскрешения мертвых.

И это «буйство проповеди» необходимо было для того, чтобы оставить человеку свободу, чтобы он принял истину добровольно. Но принять истину — не значит согласиться с ней, а потом охладеть к ней и забыть о ней, как у нас обычно происходит. Принять истину — значит жить ею всегда, а жить ею — значит понимать, что Господь нас спасает, спасает же Он погибающих. Нужно сознавать опасность нашего положения, а следовательно, и необходимость помощи, и прилагать соответствующие усилия для своего спасения. Получилось вот что: для не принявших Божественную мудрость, выразившуюся в проповеди, она оказалась безумием, а для принявших ее безумием оказались рассуждения не принявших, потому что они совершенно бесплодны.

«Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости» (ст. 21–22). Иудеи требовали чудес и тем не менее отвергли явленные им чудеса милосердия. Им были нужны чудеса могущества, им был нужен Мессия, который своим словом или чудесной силой покорил бы всех своих врагов, народы, противящиеся истине. Этот соблазн, между прочим, живет в веках, он не умер. И мы все равно ждем спасителя под разными другими именами, пусть уже не Мессию, не Христа, но какого-нибудь человека, который путем мудрости, внешних преобразований, успехов во внешней деятельности установит справедливый порядок. Если же такой человек не оправдывает наших надежд, то мы начинаем презирать его, считать неудачником. Человечество живет этой мечтой внешнего преобразования, отчего происходят всевозможные бунты, революции, завоевания. Поэтому, осуждая иудеев, мы на самом деле придерживаемся такого же взгляда на вещи: мы хотим чудес силы. Мы всегда соблазняемся и говорим: почему Бог не защищает нас, не побеждает Своих врагов внешним каким-то образом, не покоряет их праведным людям? В то же время мы в чем-то подобны и эллинам, которые искали мудрости и всяких отвлеченных умственных изысканий, при помощи которых можно было бы познать истину.

Таким образом, от человека, который претендует на то, чтобы устроить наше спасение, мы требуем следующих двух вещей: внешних преобразований и особого, изысканного ума, выражающегося, может быть, в красноречии, силе логики, убедительности и тому подобных вещах. Мы жаждем силы и мудрости именно в таком примитивном иудейско-эллинском понимании. Этого не должно быть. Прежде всего мы должны осуждать это в себе. Когда-то Спаситель сказал ученикам: «Берегитесь закваски фарисейской и саддукейской» (Мф. 16, 6), имея в виду не только их учение, потому что учение — это не закваска, учение — это уже, так сказать, готовый, испеченный хлеб. Закваска предполагает некую подоплеку, мотив. Внешнее выражение каких-то явлений может быть самым разнообразным, а мотив — одним и тем же. Мы должны беречься именно закваски фарисейской и саддукейской, в данном случае иудейской и эллинской. Если в проповеди мы не встречаем неопровержимых доказательств чего-либо, то она представляется нам неубедительной. Однако мы должны смотреть на то, что она приносит нашей душе, а также на те изменения, которые происходят или могут произойти с нами, если мы примем проповедь и будем следовать Евангелию.

«А мы, — продолжает апостол Павел, — проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (ст. 23). Как можно принять бессильного Мессию? Как принять учение, ничем не доказанное? С точки зрения изощренной античной философии оно достойно осмеяния. К сожалению, то же самое можно сказать и о мировосприятии наших современников. Две тысячи лет не изменили человека к лучшему. Если и было какое-то изменение к лучшему, то отступлением от христианских основ оно сведено на нет. Почему распятие Спасителя — соблазн и безумие? Потому что в нем нет ни силы, ни доказательств. На самом же деле через распятие совершилось спасение человечества. Грех побежден, причем не «в побегах», не в каких-то его «отростках», а в самом «корне». Грех, ложь, заблуждение полностью выкорчеваны. Заблуждение состояло в том, что Адам и Ева были прельщены и обмануты змием. Это событие в книге Бытия изложено в очень простой форме и выглядит чрезвычайно примитивным, почти детски простым, но это совсем не значит, что оно вымышлено. Каждый, в меру своей мудрости, церковного просвещения, постигает его значение в большей или меньшей степени.

Поэтому те или иные ложные философские мнения неважны — важно исторгнуть ложь из души человека, чтобы он уже не следовал и не подчинялся внушению диавола, не пытался вкусить запрещенного плода, чтобы стать равным Богу. Господь Иисус Христос искоренил это заблуждение: как Адам проявил непослушание в легчайшей заповеди, так Господь Иисус Христос, новый Адам, исполнил эту заповедь в самой тяжелой форме. Адам и Ева простерли руки к древу познания добра и зла и вкусили запретный плод, а Господь эти человеческие руки, дерзнувшие ослушаться Бога, простер на кресте, чтобы исцелить их. Эта Божия сила и премудрость гораздо выше любых человеческих доказательств и рассуждений, которые ни к чему не приводят и никому не помогают. Помочь нужно не словом, не рассуждением, а делом. Даже если я буду все правильно говорить, утешать, успокаивать человека, но реально помочь ему не смогу, толку не будет. Допустим, человек тонет, а мы заговариваем с ним о какой-нибудь интересной книге — ему ведь не до этого. Даже если мы будем рассуждать о том, как ему нужно плыть, спасаться, мы, наверное, скажем всё правильно, но реально не поможем, ведь он в панике и учиться плавать ему уже поздно. Наша помощь оказывается мнимой. Подлинная же помощь будет состоять в том, что мы сами поможем человеку выбраться из воды.

Спасение — это не какие-либо рассуждения, возвышенные или правильные, правдоподобные или ложные. Оно должно быть действенно, реально. То, что совершил Господь наш Иисус Христос на Кресте, есть величайшая сила и мудрость, потому что были побеждены как диавол, так и грех и ложь, вошедшие в мир через диавола и овладевшие человеком. Потому апостол Павел и говорит: «А мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (ст. 23–24). Не человеческие силу и мудрость, но Божии. Они настолько велики, что когда святые только отчасти сподобляются этой силы, то совершают великие чудеса; когда отчасти сподобляются этой мудрости, то становятся великими проповедниками и мудрецами. Их мудрость и величие признают иногда и находящиеся вне Церкви. Например, красноречие Иоанна Златоуста признавали и его современники и, как говорит Предание, его проповедь была настолько прекрасной, что даже язычники приходили ее слушать. Есть различие между силой и мудростью в человеческом понимании и силой и мудростью подлинными, Божиими.

Восприняв евангельское учение, мы должны относиться к нему не как к неким отвлеченным убеждениям. Нам нужно сделать его своей жизнью, тогда мы будем подлинно заботиться о своем спасении, и крестная сила, спасшая нас, проникнет в нас и начнет в нас действовать. Если мы будем относиться к распятию как к давнему событию истории Церкви, то никакой пользы не получим. Если мы призванные, то должны быть достойны этого призвания, должны исповедовать Божию силу и Божию премудрость, явленную нам через распятие Господа Иисуса Христа. Конечно, этим не отрицается значение того, что было до распятия, и в особенности после Воскресения и восшествия Господа на небеса, но распятие является ключевым моментом. Кто не принимает его, тот не принимает ни бывшего до него, ни происшедшего после. Верить в распятие Спасителя нужно с осознанием того, что оно совершено для каждого из нас. Тогда мы будем получать пользу, чувствовать силу крестного знамения и величие Креста, само изображение которого будет производить на нас гораздо более сильное впечатление. Благодать Божия будет действовать в нашем сердце. Мы будем понимать, что, причащаясь Тела и Крови Христовых, «смерть Господню возвещаем», по словам апостола Павла (см. 1 Кор. 11, 26). Ведь отдельно Тело и Кровь может быть только у мертвого человека, а у живого кровь находится внутри тела, и отдельно ее никто не видит.

Поскольку мы вспоминали о подвиге Спасителя, нового Адама, в сопоставлении с преступлением нашего прародителя, ветхого Адама, то уместно вспомнить о том, как была создана Ева. Она была сотворена из ребра Адама. Новая же Ева, Церковь Христова, создана из прободенного ребра Спасителя, из которого истекла кровь и вода — вода Крещения и Кровь Евхаристии. Опять мы видим, что через распятие, через крест Христов началось и по сей день совершается наше спасение. Будем помнить об этом, ценить и переживать это, но для того чтобы сказанное нами исполнить, необходимо подвизаться. Ведь мы все носим на груди крест не только для того, чтобы он нас охранял, но и ради воспоминания о Том, чьими последователями мы являемся, какой ценой мы искуплены. С усилением веры сила креста будет проявляться и через крестное знамение, и через наш нательный крест, мы будем везде и всюду чувствовать помощь Божию: в быту, в храме, в борьбе со страстями и в деле нашего спасения. Тогда мы и само спасение будем осознавать как актуальную жизненную необходимость, потому что будем чувствовать, что находимся в беде и опасности погибнуть. Святитель Игнатий, рассуждая о том, что спасение необходимо погибающим, напоминает нам, что мы должны постоянно заботиться о своем спасении, подвизаться. Одна только наша принадлежность к Церкви Христовой не спасает нас автоматически.

Между прочим, когда монах при постриге приносит обеты, ему предлагается постоянно помнить о страданиях Христовых. Это, можно сказать, долг монаха. В Евангелии и всевозможных духовных книгах мы также находим напоминания о страданиях Спасителя. Привыкать к «слову крестному» нельзя, надо постоянно его переживать. Чем больше будет у нас благоговения и духовного опыта, тем живее станет для нас эта, казалось бы, древняя историческая истина. Аминь.

30 сентября 2007 года