Об опьянении страстями, или Как приобрести духовную трезвость. Беседа схиархимандрита Авраам

В православной традиции борьбу с помыслами принято называть трезвением. Это слово наводит на мысль о том, что есть противоположное состояние — некое опьянение от действия страстей. Конечно, это образное выражение, но страсти, действительно, опьяняют человека, так что он ведет себя, словно под действием наркотического вещества. И вот чтобы рассмотреть на конкретном примере, примере пьянства в узком смысле слова, что такое опьянение от действия страстей, обратимся к рассказу об Усекновении главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, которое мы вспоминаем 11 сентября.

Евангелист Марк рассказывает об этом событии так: «Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего». Этот незаконный брак был наглым вызовом иудейской нравственности, и Иоанн Предтеча не мог не обличить Ирода. Ирод же заключил пророка в темницу из страха потерять в глазах народа свой и без того невысокий авторитет.

Иродиада же, как далее говорится в Евангелии, желала убить Иоанна Крестителя, но не могла, потому что «Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его».

Но «настал удобный день, когда Ирод, по случаю дня рождения своего, делал пир вельможам своим, тысяченачальникам и старейшинам Галилейским». Итак, удобный день — это день, когда Ирод устроил пир. Вот что удобно было – когда люди вышли из обычного своего состояния, когда они потеряли контроль над собой, когда под действием вина они могли совершить неразумные поступки.

«Дочь Иродиады вошла, плясала и угодила Ироду и возлежавшим с ним». В то время было не принято, чтобы женщины участвовали в каких-либо мужских делах. Так и на пирах присутствовали одни мужчины, даже слуги были только мужчины. Поэтому поступок дочери Иродиады являлся совершенно беззаконным и дерзким. Она, поправ все приличия, не только вошла на мужскую половину, но еще и плясала, чем удовлетворила тайную любовь Ирода и его гостей к наслаждениям.

И царь, обрадовавшись, что угодил гостям и расположил их к себе, «сказал девице: проси у меня, чего хочешь, и дам тебе; и клялся ей: чего ни попросишь у меня, дам тебе, даже до половины моего царства». Мог ли человек трезвый дать такое опрометчивое обещание? Конечно же, это было бы совершенно невозможно. Любой человек, пусть самый безрассудный, но управляющий другими людьми, должен чувствовать какую-то ответственность. Тем паче управляющий пусть маленьким, не совсем самостоятельным, но государством.

Дочь Иродиады тотчас вышла и спросила у матери, чего ей просить. Она вышла поспешно, потому что ответ нужно было дать скоро, пока Ирод не опомнился, пока не разошлись гости, которым она так ловко угодила.

Иродиада ответила дочери: проси головы Иоанна Крестителя. И дочь «тотчас пошла с поспешностью к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя». Совершенно несуразная, дикая, абсурдная просьба, не говоря уже о жестокости ее. Но данное под действием вина безрассудное обещание привело к тому, что Ирод, чтобы не показаться перед гостями каким-то пустословом, исполнил эту страшную просьбу, как говорит евангелист: «Царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей. И тотчас, послав оруженосца, царь повелел принести голову его. Он пошел, отсек ему голову в темнице, и принес голову его на блюде, и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей». Бесчеловечный слуга принес на блюде окровавленную голову великого пророка, как некое страшное блюдо для пирующих людей, опьяненных вином и разгоряченных сладострастной пляской.

Вот так закончилось это ужасное пиршество. И причина в том, что человек поддался страсти пьянства. Но если мы проанализируем это событие, то увидим, что не только страсть пьянства действовала в Ироде, но и сладострастие, и гордость, потому что он желал показаться перед гостями человеком слова. Значит, он был опьянен страстью гордости до такой степени, что совершенно превратно судил о вещах и нарушение слова считал гораздо бόльшим уроном для себя, чем убийство. Со стороны Иродиады действовали дикая злоба и желание во что бы то ни стало быть женой царя. Мы видим, что опьянение вином только раскрепостило в этих людях действие страстей. Значит, опьянение от страстей ничуть не меньше, если не более важно и страшно, чем опьянение в узком смысле слова.

Человек опьяняется тем или иным помыслом и настолько привыкает к этому, что становится похожим на алкоголика: пока он не упьется собеседованием с помыслом, то не чувствует удовлетворения. Понятно, что часто дело не заканчивается одними помыслами, доходит, к сожалению, и до дела. И человек, приобретя такой навык, сначала упивается своей любимой страстью, а она открывает вход другим – и тут уже начинают действовать все совместно. Он сначала, может быть, гордостью упивался, а потом уже и завистью, и богохульством, и чем угодно.

Не может человек быть трезвым, если он в душе наслаждается действием страсти. Я не говорю еще про поступки. Самое главное то, что происходит в нашей душе, это начало, источник нашей деятельности. Правда, в отличие от пьяницы, деятельность страстного человека может даже активизироваться. Скажем, человек под действием алкоголя начинает шататься, потом, в конце концов, падает и засыпает — правда, бывает, до этого очень много бед натворит. Из-за пьянства совершаются многие жестокие преступления, особенно у нас в России. Под действием алкоголя разнуздываются все страсти, так что даже добрые или, по крайней мере, не проявлявшие ранее особенной жестокости люди совершают ужасные поступки, даже доходят до убийства. Но, тем не менее, пьяница не может совершить какое-то преднамеренное преступление: построить план, а затем исполнять его по пунктам. А вот человек, поддавшийся страсти, как раз это и может делать. Это гораздо страшнее, он гораздо больше зла может принести, чем тот, кто опьянен в узком смысле слова. Поэтому для того чтобы истрезвиться, нужно не только избегать грубых страстей, как собственно пьянство, но нужно постоянно следить за своим умом и сердцем.

И для каждого из нас важно в своей повседневной жизни иметь взор, устремленный внутрь себя, и постоянно отсекать страстные помыслы. Таким образом, понемногу мы истрезвляемся и приходим в здравый ум. Я не говорю сейчас подробно о том, каким образом с помощью молитвы нужно отсекать эти помыслы. Я говорю вообще о необходимости трезвения. Мы должны тщательно всегда себя рассматривать, не доверять себе, изучать Священное Писание, жития угодников Божиих, творения святых отцов и обращаться за советом к тому, кто действительно трезвее нас – к своему духовнику. И таким образом учиться добродетели, называемой святыми отцами трезвением.

Вопрос.Я так поддаюсь своеволию, гневу, ропоту, что при любом случае, где нужно смириться, сразу, не задумываясь, иногда в дерзкой, грубой форме выпаливаю человеку в лицо все, что думаю. Духовник говорит, что мне как будто нравится так себя вести. А я чувствую опустошение и ненависть к самой себе. Подскажите, что делать?

Ответ. Что значит, если создается впечатление, будто тебе нравится так себя вести, а тебе кажется, что чувствуешь ненависть к себе? Когда нам нравится поступать по страсти, это не значит, что мы сознательно хотим так поступать. Конечно, бывают и такие люди, которые сознательно грешат. Понятно, что мы сознательно грешить не хотим. Но в то же время в нас действует страсть, и мы добровольно с ней соглашаемся и до какого-то предела разрешаем себе грешить. Мы не разрешим себе, допустим, ударить или убить человека, но накричать на человека мы себе разрешаем. Мы не разрешаем себе сотворить блуд, но услаждаться блудными помыслами мы себе разрешаем. Мы не разрешаем себе украсть, но позавидовать можно. То есть можно сказать, что нам нравится грешить, потому что мы услаждаемся страстью.

Если бы нам не нравилось грешить в глубоком смысле слова, тогда мы бы этому противились. Зачем нам делать то, что для нас отвратительно. Значит, душа наша радуется тому или иному греховному стремлению. И мы ему поддаемся. Мы должны истребить это сочувствие из своей души, и тогда мы поборем все страсти, в том числе и вот эту грубость, дерзость, гневливость.

Понятно, что нам нравится грешить, потому что действие по страсти, естественно, нами воспринимается, как более легкое, более приятное. Вот и все. Допустим, мне кто-то что-то сказал. Мне легче ему нагрубить, а удержаться мне тяжело. Я выбираю такое поведение, которое для меня представляется более легким и естественным. Естественным в том смысле, что я действую согласно своим привычкам. И в этом смысле мне нравится грешить, хотя умом я сознаю, что это плохо. И когда доходит до дела, то у меня замолкает та часть ума, где содержится нравственное требование, а включается та часть, которая подсказывает, как нагрубить, чтобы досадивший мне человек замолчал. Значит, евангельские заповеди не являются нашим глубоким убеждением, иначе мы не позволяли бы себе так свободно себя вести.

Вопрос. Очень трудно выйти из состояния духовного опьянения. А еще труднее вообще осознать, что ты в запое от страстей. Как лучше все-таки из него выходить? Какие необходимы этапы, с чего начать?

Ответ. Ну, алкоголики обычно начинают все меньше и меньше пить. Но на самом деле, когда человек все меньше и меньше пьет, то это уловка. Самый лучший способ — это прекратить сразу, а потом уже перестрадать, перетерпеть. В духовной жизни не всегда так получается, чтобы прекратить сразу действие страстей. Можно прекратить грешить явно, но чтобы избавиться от внутреннего действия страсти, бывает нужен многолетний труд. Поэтому, конечно, необходима долгая, терпеливая борьба.

Этапы состоят в том, что, прежде всего, нужно увидеть, какие страсти в тебе постоянно действуют и научиться оказывать им сопротивление. Конечно, иногда может страсть победить, иногда ты победишь. Сразу одержать окончательную победу не получится, но, по крайней мере, нужно постоянно противиться страсти, постоянно держать себя в некоем напряжении и стараться, образно говоря, вывезти свою телегу из этой наезженной колеи на ровную дорогу. Нужно стараться как-то отойти от привычного страстного образа поведения. Я в беседе сейчас упор делал не столько на нашем поведении, сколько на необходимости осознания того, что с нами происходит. Вот это уже будет некая трезвость. Я не говорил о том, что нужно делать, я говорил о том, как нужно на себя смотреть. И поэтому в контексте нашей беседы хочу сказать, что начало борьбы со страстями есть самопознание.

Есть такое изречение древнего философа — «Познай самого себя!» А в монашеской традиции это изречение интерпретировано: «Кто познал себя, тот познал Бога». Действительно, познать себя — значит увидеть свою греховность, увидеть свои немощи, увидеть свое собственное убожество. И кто познал себя именно в христианском духе, с точки зрения того, как об этом говорит Евангелие, тот, действительно познал и Бога. Конечно, познавший Бога, если и не избавился совсем от страстей, то, по крайней мере, сильно ослабил их действие. Потому самый важный этап для начала — это увидеть, что с тобой происходит. Познать самого себя не так, как говорил Сократ, а так, как об этом говорит монашеская пословица.

Вопрос. А если сам, может, не совсем понимаешь это опьянение от страстей, но духовник говорит, что надо истрезвиться, то как применить Ваши слова: «Надо прежде всего себя увидеть, понять»?

Ответ. Я, между прочим, говорил о том, что надо обратиться к тем, кто трезвее нас. Часто познать себя нам помогает более опытный человек, например, духовник. Нужно к нему прислушиваться.

Вопрос. После сильного действия страсти, хотя она и не выплескивалась наружу, совершенно пропало стремление к молитве, не могу найти в себе прежнего желания к молитве, хотя прошло уже много времени — недели две-три с тех пор. Посоветуйте, пожалуйста, что-нибудь.

Ответ. Не выплеснулась наружу — это хорошо, конечно. Это уже какое-то усилие удержать страсть внутри себя. Но, с другой стороны, человек все же поддался страсти. Я когда-то проводил беседу о том, что мы недооцениваем то, что происходит в нашем внутреннем мире. И не понимаем, к каким серьезным последствиям это может привести. Собственно, деятельностью человека является, прежде всего, в точном смысле слова именно деятельность умственная, душевная. И поэтому если мы внутри поддались страсти, приняли какие-то помыслы, согласились с ними, хотя не выплеснули этого наружу, но все же внутренне мы согрешили.

Борьба со страстью состоит не только в том, чтобы мы внутри всех проклинали, а снаружи сохраняли спокойный вид, а в том, чтобы мы и внутренне не согрешили умом. Можно ведь в душе и убить, в душе совершить страшный проступок, преступление. И это не может остаться без последствий. Что нужно сделать, чтобы от этого избавиться? Конечно же, каяться, умолять Бога, просить прощения с сугубым напряжением. И тогда постепенно все вернется на свои места.