В дневнике графини Гендриковой есть удивительные слова, которые она написала 28 июля 1917 года, за два дня до отъезда вместе с Царской семьей в изгнание в Тобольск. Вот эти слова: «Я не могу уехать отсюда не возблагодаривши Бога за тот чудный мир и силу, которую Он посылал мне и поддерживал меня за все эти почти пять месяцев ареста».

Ей было тогда всего двадцать девять лет. По воспоминаниям современников, она была «хрупкая девушка, с детским лицом, казавшаяся такой слабой». Но под внешней слабостью скрывалась великая сила духа. Ничто не могло ее сломить: ни тяжелые скорби в юности, ни революция, ни изгнание, ни тюрьма, ни постоянная близость смерти… Что бы ни случилось – она не падала духом, жизнь всегда оставалась для нее наполненной светом. И находясь под арестом, терпя лишения, зная, что впереди еще более тяжкие испытания, она не поддавалась унынию, а благодарила Бога «за неземной мир, с которым все можно перенести с легкостью», как писала она в дневнике.

В наше время многие люди не знают, где найти для себя опору. В постоянно меняющемся мире они испытывают страх и тревогу, не могут обрести душевное равновесие. Проблемой для многих стала утрата ориентиров в жизни, потеря смысла и цели. И сегодня очень важны вдохновляющие примеры. Жизнь графини Гендриковой, верной фрейлины императрицы Александры Феодоровны, – это и есть один из самых удивительных примеров того, как человек может при любых обстоятельствах сохранять силу духа, во всем происходящем чувствовать руку Божию и через это непрестанно совершенствоваться в добродетелях.

О жизни Анастасии Гендриковой к настоящему времени найдено немало сведений в государственных архивах России, США и Великобритании, в воспоминаниях и переписке современников, опубликованных в России, Франции, Англии, Канаде, Германии, Сербии и Америке.

Все, кто знал графиню Гендрикову, отзывались о ней с большой любовью, называя ее «совершенно очаровательной», «милой», «очень скромной», искренней и приветливой. Всем ее знакомым особенно запомнились ее неизменная бодрость и жизнерадостность. Но мало кто догадывался о том, какой духовный подвиг она совершала, как усердно трудилась над своей душой. Чтобы по достоинству оценить этот подвиг, вспомним некоторые подробности из ее жизни.

В юности графине Гендриковой пришлось претерпеть большие скорби. Одним из первых ударов для всей ее семьи было почти полное разорение. Отец Анастасии, граф Василий Гендриков, и мать, княжна Софья Гагарина, были богатыми наследниками. Семья владела, совместно с другими наследниками, промышленными предприятиями на Урале: Невьянскими и Верх-Исетскими заводами. У Гендриковых было несколько имений в России и заграницей, их дом в Санкт-Петербурге был великолепно обустроен, в нем имелся даже лифт. Но со временем дела графа Гендрикова пошатнулись. Из-за рискованных предприятий он понес огромные, миллионные убытки и впал в долги. В результате все имущество Василия Александровича и его жены было передано в полное распоряжение их кредиторов. Гендриковы больше не могли распоряжаться даже собственным домом. Государь, сочувствуя их положению, распорядился, чтобы дом был выкуплен и предоставлен им для проживания. Отец Анастасии был так потрясен всем происшедшим, что у него случился сердечный приступ, от которого он и скончался.

Смерть отца стала для Анастасии большим горем. Кроме того, уже много лет тяжело болела ее мать, Софья Петровна, после сложной операции. Старшая сестра Анастасии, Александра, тоже страдала серьезным недугом – туберкулезом. Другой человек в таких обстоятельствах мог бы впасть в уныние, но Анастасия воспринимала все иначе. Она сохраняла мужество и даже находила в себе силы утешать других. Так, например, через несколько месяцев после смерти отца она, как фрейлина, сопровождала Царскую семью в поездке на яхте «Штандарт». И по воспоминаниям капитана Николая Саблина, Анастасия, хотя сама была в трауре, вносила «струю живости и бодрости в жизнь» окружающих.

Потеря богатства меньше всего беспокоила графиню Гендрикову. Она не стремилась блистать в высшем свете. Все свободное от придворной службы время она посвящала уходу за больной матерью, прикованной к постели. Анастасия не только ухаживала за ней, но и постоянно старалась поднять ее дух, быть в ее присутствии веселой. Часто ради ухода за матерью Анастасия избегала светских развлечений. Государыне приходилось уговаривать ее пойти на бал. Она писала ей: «Развлекаться вовсе не значит забывать своих милых, которым даже приятно веселье и молодость. А потом Вы расскажете все Вашей Маме».

Жизнь Анастасии в то время, по характеристике Государыни, была «полной самоотречения». Императрица писала ей: «Помоги Вам Бог, дорогое дитя. Вы – помощь и утешение Вашей Мама. Дорогой Папа всегда восхвалял Ваш нежный уход и заботу».

Что же давало ей силы так терпеливо и мужественно, со светлым лицом нести все тяготы жизни? О ней можно было бы сказать словами пророка Исайи: Надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут, пойдут – и не утомятся (Ис. 40, 31). Господь был ее надеждой и силой, Он давал ей орлиные крылья.

Вера с детства была основой ее жизни, она была в ней воспитана. Среди ее родни было много людей глубоко благочестивых. Например, в детстве Анастасия ходила в храм, который был построен ее прабабушкой. А всего ее родственники построили не менее тридцати храмов, из которых около двадцати – на территории современной Екатеринбургской митрополии. Благочестие предков было добрым примером для Анастасии.

Особенно же повлияла на нее мать, Софья Петровна, которая любила молитву, много читала Священное Писание, особенно Евангелие и Псалтирь, и стремилась исполнять евангельские заповеди на деле. Этому же она учила Анастасию.

Например, она советовала ей прощать обиды и говорила, что для этого нужно молиться за обидевшего. Она учила дочь ни в чем не полагаться на одни свои силы, постоянно напоминала ей слова Спасителя: Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5) и советовала чаще повторять молитву: «Научи меня, Господи, что мне подобает творити и глаголати». Еще она говорила дочери, что самый лучший Божий дар – это мир душевный, который обретает человек, когда твердо верит в вечную жизнь. Как вспоминала Анастасия, сама Софья Петровна «всю жизнь молилась» об этом «светлом и чудном даре».

Больше всего графиню Гендрикову поражало в матери то, как она относилась к своей болезни. Софья Петровна более десяти лет не могла ходить, но, как писала Анастасия, она переносила все «свято, по-христиански», со смирением и безграничной любовью к Богу. Софья Петровна не боялась смерти, наоборот, смотрела на нее как на «желаемое и ожидаемое бесконечное счастье», открывающее двери в вечную жизнь.

Вспоминая обо всем этом впоследствии, графиня Гендрикова писала в своем дневнике, обращаясь к матери: «Жизнь твоя, твое терпение, твоя вера и молитвы были для меня уроком».

Вообще, из дневника графини Гендриковой мы можем многое узнать о ее духовном пути. Этот уникальный документ частично сохранился в перепечатанном виде в деле об убийстве Царской семьи. Наиболее полная его версия находится в экземпляре дела, который хранится в Джорданвилле.

Из дневника Анастасии известно о необычайном духовном опыте, который дано было ей пережить после смерти матери. Такой опыт дается немногим, но она, как натура глубокая, способна была его вместить. Анастасия сорок дней ходила в храм в Александро-Невской Лавре молиться об упокоении души Софьи Петровны. И в это время в молитве она живо ощутила, как близко Царство Небесное, как оно великолепно, насколько оно превосходит все земное. В эти дни она писала в своем дневнике, что Царство Божие так неизреченно прекрасно, что люди, живущие на земле, полностью это «постигнуть не в силах, этот свет бы нас ослепил».

Она вспоминала, что при жизни матери «ежедневно поучалась» у нее «стремлению к будущей жизни» и преклонялась перед ее светлым взглядом на смерть, но «не могла этого еще разделить». Когда же Софья Петровна перешла в мир иной, Анастасия написала в дневнике такие слова: «Теперь я чувствую двери Царства Небесного близкими, открытыми, так же ясно, как видишь в церкви открытые Царские врата в Пасхальную неделю».

И это ясное предощущение будущей жизни приносило Анастасии неземную радость и мир. Она писала, что «только с этими чувствами, возвышающими душу и приближающими ее к Богу», и можно жить, «только они и дают крепость и утешение». И она молилась о том, чтобы всегда иметь перед собой «эту путеводную звезду, этот свет впереди» – Царство Небесное.

Обретя новый духовный опыт, Анастасия действительно, по слову пророка Исайи, обновилась в силе. Все ее существо изменилось. Если и раньше она старалась жить по заповедям Божиим, то теперь это стало ее единственной целью. И она могла бы от всей души повторить слова другого пророка, Иеремии: Я не тяготился, следуя за Тобою, [Господи]… и не желал человеческого дня (Иер. 17, 16 В переводе проф. П. А. Юнгерова). Эти слова очень глубоки. Они означают, что человек понял истинный смысл жизни. Он больше не гонится за обычными человеческими радостями, потому что вкусил несравненно лучшие, духовные блага.

И Анастасия подлинно не желала человеческого дня, то есть не искала того, чего обычно ищут люди, – славы, богатства, наслаждений. В ее дневнике есть такая запись: «Не дай мне, Господи, снова окунуться всецело в эту жизнь и когда-нибудь поставить на второй план все теперь мной переживаемое». Теперь ее целью было стяжание Духа Святого, или, по Евангелию, обретение Царства Божия в своем сердце. Она писала: «Надо изо дня в день просить у Господа Духа Святого». И еще: «Господи, царствуй всегда в храме души моей».

Стремясь к этой цели, Анастасия внимательно следила за своим внутренним состоянием, чтобы не согрешать даже мыслью. Она замечала, что малейшее раздражение или ропот становятся препятствием в общении с Богом и старалась молитвой и покаянием очистить свое сердце. Она сетовала на себя: «Моя душа так слаба, так часто меняется, так способна то вдруг проникнуться высшими чувствами, то сразу упасть и наполниться холодностью, ропотом и раздражением». И она просила Господа, чтобы Он послал ей «мягкость и смирение» и «утвердил ее в любви Своей». При этом она не поддавалась унынию, понимая, что внутренняя брань – это «часть испытания», которое Господь попускает, чтобы душа смирилась.

Графиня Гендрикова готова была принять от Господа любые испытания и даже скорби ради того, чтобы ее душа соделалась достойной Царства Небесного. Она писала в дневнике: «“Чертог Твой вижу, Спасе мой, украшéнный”. У меня нет еще одежды, чтобы войти в него, многое, многое надо в себе усовершенствовать, чтобы просветить одеяние души моей.

Но пусть на это пойдет вся моя оставшаяся жизнь, пусть Господь совершит это, а я буду принимать от Него, с благодарностью, все испытания и Кресты, которые Ему угодно будет мне послать, зная и веря твердо, что ими просвещается одеяние души моей».

Никто не знал о внутреннем подвиге юной фрейлины, но все видели его плоды – светлое, сияющее любовью и радостью лицо Анастасии, ее отзывчивость и кротость. Флигель-адъютант Государя Анатолий Мордвинов говорил, что редко можно было встретить среди придворных такую «простоту, искренность и доброжелательность», как у Анастасии.

После всего пережитого графиня Гендрикова чувствовала, что она теперь призвана всех любить не по-прежнему, а иной, более глубокой, евангельской любовью. Она видела волю Божию в том, чтобы она «всех любила больше, чем раньше», как писала она в дневнике. Об этом же говорила ей и Императрица. Анастасия рассказывала: «Мне в душу запала мысль, которую Государыня мне сегодня сказала: чтобы тот опыт страдания, который Господь мне послал, я бы употребила на радость и утешение другим. Может быть, в этом цель, назначенная мне Богом».

И вскоре графине Гендриковой представилась особая возможность исполнить это на деле.

В марте 1917 года произошел государственный переворот, Царская семья была заключена в Александровском дворце. Анастасия в это время выехала в Кисловодск к умирающей сестре. Но едва прибыв туда, она получила известие о перевороте и тут же поспешила обратно, чтобы разделить с Царской семьей все испытания. Она вернулась во дворец за два часа до того, как он был закрыт и опечатан, а все оставшиеся в нем оказались под арестом. Графиня Гендрикова написала в своем дневнике: «Слава Богу, я успела приехать вовремя, чтобы быть с ними».

Для нее начался новый подвиг. Как могла, она старалась всех утешить, играла узникам на рояле или на мандолине, трудилась вместе со всеми в парке, кроме того, преподавала Великим княжнам историю искусств. Об этих уроках упоминала великая княжна Анастасия в письме своей подруге по Царскосельскому госпиталю Екатерине Зборовской.

О том, в каких тяжелых условиях жили узники, хорошо известно из опубликованных источников. К общеизвестным сведениям можно добавить одну деталь из дневника графини Бенкендорф, найденного в архиве Гуверского института. Она пишет, что весной узники очень страдали от холода, потому что охрана экономила дрова. Но вопреки всем обстоятельствам Анастасия хранила бодрый, радостный дух, что видно на фотографиях.

Главным утешением для узников были богослужения. Священника пускали во дворец нечасто. Когда заключенные попросили, чтобы на Страстной седмице службы совершались ежедневно, власти поставили условие: священник должен в это время безвыездно жить во дворце. Настоятель Феодоровского собора отец Афанасий Беляев согласился на это. А графиня Гендрикова с ее чутким сердцем позаботилась о том, чтобы скрасить досуг батюшки. Она передавала ему духовные книги из своей библиотеки.

В дни ареста Анастасия переживала особое посещение Божие: ее душу наполнял благодатный мир, она чувствовала необыкновенную духовную силу и от всего сердца благодарила Бога. Она писала: «Все эти неземные чувства слишком хороши и высоки для меня. Я их не заслужила».

Когда пришло время отправиться с Царской семьей в изгнание, графиня Гендрикова нисколько не задумывалась, ехать ей или нет. Она понимала, что впереди ее ждут скорби, но это ее не пугало. За два дня до отъезда она написала в дневнике: «Чем труднее и тяжелее делается моя жизнь, тем больше делается душевный мир». Это был ее особый, редкий дар, подобный тому, какой имели апостолы и мученики, – радоваться в страданиях! Дальше Анастасия писала: «Я испытала на себе, что по мере умножения в нас “страданий Христовых, умножится Христом и утешение наше”. Если Господь пошлет мне еще испытания, то даст соответственно и больше сил». Внутренне она готова была даже к смерти и не страшилась ее. Вот как она писала: «Если же меня ждет смерть, то разве это может быть страшно, разве только по минутной человеческой слабости. У меня гораздо больше там, чем здесь. Я наконец буду дома в вечном блаженстве и мире».

В изгнание Анастасия взяла с собой самое дорогое: иконы, Библию, духовные книги, фотографию отца Иоанна Кронштадтского. Сохранилась опись ее вещей.

Приехав в Тобольск, графиня Гендрикова приняла участие в обустройстве губернаторского дома, в котором предстояло жить Царской семье. Вместе с князем Долгоруковым, генералом Татищевым и горничной Анной Демидовой она ездила в город искать мебель для дома.

Графиня Гендрикова делила с узниками труды и досуг, часто читала вслух Государыне, зимой убирала во дворе снег. Вместе с Царской семьей она молилась на всех богослужениях в губернаторском доме.

Пользуясь поначалу относительной свободой, Анастасия ходила и в тобольские храмы, причащалась. Например, она посещала Софийско-Успенский собор, где почивали мощи святителя Иоанна Тобольского, а также Свято-Иоанновский женский монастырь.

В молитве она черпала духовные силы, и никакие земные трудности не могли поколебать ее мирного устроения. После Октябрьской революции она узнала, что ее комнаты во дворце разграблены большевиками, и к удивлению других узников, приняла это известие с полным спокойствием. Князь Василий Долгоруков писал матери: «Гендрикова довольно спокойна, и опустошение ее комнат в Петрограде ее не сильно впечатлило».

Графиня Гендрикова беспристрастно относилась и к своему небольшому имуществу. Перед отъездом из Тобольска в Екатеринбург она отдала большинство своих драгоценностей своей старой воспитательнице Викторине Николаевой, делившей с ней тобольское заключение. Кроме того, она подписала доверенность, по которой Викторина Владимировна могла получить для себя деньги со счета Анастасии в петроградском банке. Графиня Гендрикова спокойно расставалась со всем земным. Это свидетельствует о том, что она чувствовала: ее путь на земле завершается.

В мае 1918 года графиня Гендрикова прибыла вместе с Царскими детьми в Екатеринбург, однако в дом Ипатьева ее не допустили, а заключили в тюрьму № 2. Там она находилась два месяца. В июле, уже после убийства Царской семьи, когда к Екатеринбургу подступали белые войска, ее перевезли в пермскую тюрьму. Здание этой тюрьмы сохранилось до наших дней, оно не перестраивалось, почти все осталось таким, как в 1918 году.

Условия жизни в тюрьме были тяжелые, но и здесь Анастасия не падала духом. В одной камере вместе с ней находилась княгиня Елена Петровна, жена князя Императорской крови Иоанна Константиновича. Секретарь княгини Сергей Смирнов, заключенный в той же тюрьме, писал: «Настенька своей радостной улыбкой поддерживала хорошее состояние духа Елены Петровны, натуры очень нервозной. Я все время вспоминаю очаровательную улыбку Анастасии Васильевны, ее приветливость, ее одобрительные кивки головой за спиной княгини, когда я просил ее через решетку не переживать, надеяться на лучшее».

В Пермской тюрьме у узников была возможность ходить в домовый храм, и Анастасия не пропускала ни одного всенощного бдения и литургии.

На смерть она пошла со спокойствием мученицы. Это произошло после того, как в Петрограде 30 августа было совершено покушение на Ленина. Сергей Смирнов вспоминал: «Помню, как подойдя к окну княгини, я беседовал с ней о событиях в Петрограде и был озадачен вопросом Анастасии Васильевны: “Хорошо ли это для нас?” Я вовсе не предвидел никакой связи между этими событиями и нашей судьбой».

Но события в Петрограде напрямую повлияли на участь узников. В ответ на покушение на Ленина начались массовые убийства заложников и политических арестованных. Всего через пять дней, 4 сентября, графиня Гендрикова вместе с гоф-лектриссой Екатериной Шнейдер была убита.

Свидетелем ее убийства был царский камердинер Алексей Волков, которого вели вместе с ней на расстрел, но ему удалось бежать. Он оставил очень ценное описание последних минут жизни Анастасии в своих письмах к Сергею Смирнову. Эти письма опубликованы во французском издании воспоминаний Смирнова 1928 года.

Алексей Волков писал, что узников вызвали из камер в полночь, якобы для того чтобы перевести в другую тюрьму. Под конвоем в ночной темноте они прошли через весь город и вышли на окраину. Екатерина Шнейдер шла с трудом, и графиня Гендрикова все время заботливо поддерживала ее пóд руку. Алексей Волков вспоминал, что, идя к месту убийства, Анастасия была очень радостной. Он даже сомневался: понимает ли она, что ее сейчас убьют? В действительности же с ней происходило то, что было с мучениками, которые от обильного действия благодати Божией встречали смерть радуясь и славословя Бога.

Начинало светать, над головами узников летали птицы. Анастасия следила за их полетом и улыбалась. Вероятно, она тоже хотела взлететь с ними в небо, ко Господу и Царской семье. И через несколько минут ее земной путь завершился. Ее сильно ударили прикладом по голове, и она сразу скончалась.

Генерал Михаил Дитерихс писал: «Анастасия Васильевна Гендрикова не боялась смерти и была готова к ней. Она убежденно верила в светлую загробную жизнь и в Воскресение в последний день, и в этой силе веры черпала жизненную бодрость, спокойствие духа».

Жизнь графини Гендриковой свидетельствует, что подлинно для человека нет ничего важнее, чем сохранить свою душу живой, сохранить крепкую веру и стремление к будущей жизни. Анастасия часто просила Бога о том, чтобы «среди испытаний, под тяжестью Креста, всегда иметь перед собой свет впереди, к которому вся жизнь есть только путь». Не каждому могут выпасть в жизни такие испытания, как Анастасии Гендриковой. Но каждый человек создан для вечности, и все призваны, подобно Анастасии, иметь перед собой «путеводную звезду, свет впереди» – Царство Небесное.

Доклад настоятельницы нашего монастыря игумении Домники на XII Всероссийской научно-богословской конференции «Церковь. Богословие. История» (8 февраля 2024 года).